Сказ о том, как я одевала 16 миллионов казахстанцев.

За абсолютную точность не ручаюсь, просто навскидку, по памяти с праздничных речей – 65% одежды, которую носят казахстанцы, изготовлено на предприятиях Казшвейпрома.

Остальное – завезенное из других слагаемых необъятной родины, импорт из стран экономического содружества, «пошитое» на полукустарных фабричках местной промышленности, заказанное в ателье или у домашних портних, или «самостроки», они же «самопалы», или как теперь говорят – «секондхэнд» (попросту обноски).

Швейных фабрик в системе Министерства Легкой Промышленности КазССР, было 18, практически в каждом городе Республики. Девятнадцатым был алма-атинский Республиканский Дом Моделей (в дальнейшем РДМ), где я проработала больше 25 лет.

(А всего в Союзном Легпроме было 38 домов моделей. Их основное назначение – централизованная разработка ассортимента для закрепленных за каждым швейных предприятий).

План по ассортименту спускается с заоблачных высот. Откуда то из Госплана Союза.

Недавно даже Путин пошутил, вспомнил старый анекдот – на военном параде: «Госплан идет – страшная разрушительная сила».

Каждому предприятию строго отмерен жребий. До полного идиотизма. Например, если фабрике заложены в план пальто, то полупальто, т.е. укороченное пальто – ни боже мой! А если в плане платье, то уж никаких сарафанов или платье-костюмов – не засчитают в выполнение объемов.

Не так уж много времени мне понадобилось, чтобы понять простейшую основополагающую истину:

Наша система производит не одежду, а показатели.

Зато – сколько показателей!

План по ассортименту, план по штукам, план по трудозатратам,

План по прибыли, план по снижению непроизводительных расходов,

план по объему производства (в оптовых ценах), по расходу сырья,

по рациональному использованию сырья, по повышению производительности труда,

по внедрению новой техники, по обновлению ассортимента,

плановый коэффициент использования оборудования,

план по выпуску продукции со знаком качества,

по выпуску продукции со знаком «Н» (новинка),

по выпуску продукции с национальной тематикой,

плановые задания по выпуску продукции к определенным мероприятиям и датам

(московская олимпиада, например, или к юбилею республики и т.п.),

по выпуску продукции с тематикой безопасности дорожного движения!!!!

Для примера — о последнем подробнее.

Наверняка, какой-нибудь гаишный чин побывал гдей-то за кордоном, и углядел всякие штучки, способствующие снижению детского травматизма на дорогах — курточки особой яркости со всякими светоотражающими вставками, светящиеся сапожки, картинки смешные на майках, мало ли еще что… Вот его-то Ведомство и пишет в Минлегпром Союза – необходимо перенять полезный опыт. Минлегпром Союза немедленно обязывает Минлегпромы Республик – довести задания до подведомственных предприятий. Ну и доводят всем изготовителям детского ассортимента.

А Дому моделей – разработать и представить!!!!

А нам-то бедным что делать? Где у нас чего поярче или светоотражающие материалы, или хотя бы вышивальное оборудование на фабриках? Ассортимент, скажем, пальто для мальчиков дошкольного возраста из шерстяных тканей, да еще в клетку. Ну что можно придумать? Разве что - «клеевая аппликация»!? Это делается так — на прессе (это есть) обычную ткань наклеивают на обычную полиэтиленовую пленку, которую можно раздобыть. Потом на примитивном приспособлении (местные умельцы соорудили) вырубают простейшие детальки, которые в цехе заготовки накладывают на детали кроя, как правило, карманы, и приклеивают, опять же на прессе. Например, три кружочка – красный, желтый, зеленый символизируют светофор - правила дорожного движения. Теперь главное – изделие надо представить на художественный совет с указанием – «по тематике безопасности дорожного движения».

А худсовет, он, когда надо, ручной, как парламент. Войдет в положение, проглотит. Утвержденная с таким грифом техдокументация поступит на фабрику, и дело в шляпе. Запустят в производство и преспокойно отчитаются о выполнении ответственного задания.

Теми же кружочками снабжались ситцевые платьишки в цветочек. Тоже сходило.

Главное, не спорить и не возникать — мол, абсурд! Глупость!..

Действовало это задание много лет. Запомнилось особой дурью. Потом потихоньку забылось.

Подобных «плановых заданий» было предостаточно.

Пресса со времен еще Ильфа и Петрова все удивлялась — ну почему на наших фабриках шьют как-то особенно безобразно?

Просто по-другому никак было невозможно

В создании этого безобразия я принимала самое деятельное участие.

При этом чувствовала себя успешным и высококвалифицированным специалистом.

Была довольна сама собой, социальным статусом и авторитетом среди коллег.

Но вернемся к нашим баранам. Т.е. Госпланам.

Я им свечку не держала, но думаю, это было так.

Каждое предприятие ежегодно переписывает действующие показатели, прибавляет «от достигнутого» процентов пять и сдает по подчиненности. В нашем случае – в Казшвейпром. Там все предприятия сводят в одну «простыню», что-то чуть подправят, прибавят и в плановый отдел Республиканского Министерства. Там опять подправляют в соответствии с установками и отправляют в Госплан Республики. Опять перепечатывают и – в Госплан СССР. Оттуда практически без изменений, но с некоторым традиционным увеличением каждой цифры, по тем же ступенькам уже в качестве непреложного закона документ спускается обратно.

А вот что из этого однажды вышло. Две фабрики шили школьную форму. В Алма-Ате для девочек, в Талдыкургане для мальчиков. Прекрасный, совершенно беспроблемный ассортимент. Год шьем, в августе распродаем.

Вдруг подошел месяц реализации – не распродано понашитое! Это случилось в конце восьмидесятых. Скандал. Кричат — у вас модели неинтересные, конструкция плохая, дети вашу форму не хотят носить!!! Так они и раньше не хотели. Виноваты - Доброхотова и Серкина (наш главный конструктор). Ну там выговоры, прогрессивки лишают, с работы снять грозятся. Побегали, подсуетились, куда-то за пределы Казахстана излишки сплавили. Поменяли накладной карман на листочку или наоборот (моделирование улучшили). А запланировали опять от достигнутого с положенным увеличением. Через год - опять нет реализации! Опять скандал.

А дело-то в том, что половозрастной состав населения был засекреченным. Это ж мобилизационный план!!! Какая будет численность в следующем призыве армии, и сколько резервистов могут быть призваны. Конечно, важнейшая государственная тайна. А тут - второе эхо войны. У не родившихся во время войны детей к этому времени не родились внуки. Невооруженным глазом видно, что вместо пяти первых классов в любой школе набралось только три. Но это не повод для снижения достигнутых объемов производства в швейной отрасли.

Сейчас похожая ситуация, хотя все в курсе. Резкое падение рождаемости в начале 90х – и оказывается, что мест в учебных заведениях больше, чем выпускников школ. Но кто же согласится на сокращение приема, во всяком в «нашем ВУЗе!» А еще и в армию кого-то надо призывать.

Была еще веселая история со школьной формой.

Значит, не хотят дети ее носить. Да и в Европах гимназических платьиц с кружевными передниками не наблюдается. Решили сменить на костюм – «как у стюардесс». Приказ и все прочее. Разработали. Изготовили, что по плану положено. Стали продавать - никому не годится!

Крик-шум до небес. Тут с работы снимали Разбаша, зам. директора ОДМО (Общесоюзного Дома Моделей). Нет, не сняли, просто попугали. Сестра помнит, как она дочке эту форму покупала.

А дело было в том, что был у нас ЦНИИШП (Центральный Научно-Исследовательский Институт Швейной Промышленности). Они нам и Единую Методику Конструирования разрабатывали, и еще множество всяких методик ради введения единомыслия в системе. В том числе типологию телосложения и «процентное распределение типоразмеров среди населения Союза». Грандиозная была работа. Предусматривалось, что тип телосложения взрослых определяется тремя мерками – рост, размер (обхват груди) и полнота для женщин – соотношение мерок груди и бедер. Если грудь и бедра одинаковые (92-92) – это 92 размер нулевая полнота (к промышленному изготовлению не предусматривалась). Если +4см - (92-96) - первая полнота, +8 - (92-100) – вторая, 92-104 – третья, 92-108 четвертая и т.д. Никто в этой премудрости так до конца и не разобрался, но выпускать швейные изделия промышленность обязана была «по полнотам».

А для девочек в типологию ввели только размер и рост. Талии и бедра никто не измерял и не классифицировал. А они оказались вовсе даже не одинаковыми.

Модель разработали без регулировки пояса. Ах, какой тут был скандал! В рабочем порядке разрешили раскомплектовывать костюмы – жакетики и юбки отдельно, сами подбирайте.

Какие-то юбки в осадок выпали, комплекты не собираются, чего-то не хватило, покупатель не обеспечен, неликвиды остались.

Такое вот плановое хозяйство.

Были и другие забавности с типологией.

Производство детской одежды, которое очень сильно дотировалось государством, заканчивалось подростковой группой с размером 44-46. Школьный костюм для мальчика стоил до 40 рублей. Взрослый, самый дешевый такого же размера - вдвое дороже. Школьная форма обязательна, без нее и на занятия не допустят. Опять скандал – среди старшеклассников оказались экземпляры не только 48 размера, но и 54. Да еще и рост до 180. А дешевая форма для таких в продажу не поступает.

Срочно (ну, не очень, сначала поскандалили пару лет) ввели понятие «акселераты» - до 54 размера. Прикинули потребное количество – данные в цнишповских исследованиях есть, совсем нужно немного. Изготовили. Не хватает. Все торговые базы требуют - еще, еще!

Оказалось, эти «детские костюмчики» по 40 руб. чабаны и другие сельхозрабочие приспособили в качестве рабочей одежды.

Феноменальным спросом пользовались и халаты хлопчатобумажные для «девочек-акселераток» – еще бы – вдвое дешевле точно таких же женских.

Отвлеклась, однако, увлеклась анекдоты рассказывать.

Итак, все предприятия получили задания по выпуску продукции на очередной планируемый период. Направляют заказы на разработку ассортимента в РДМ.

И попадают они ко мне в руки. Я составляю Тематический план.

Не так уж много разновидностей одежды было предусмотрено для граждан одной шестой части света.

Скажем, для женщин. Пальто зимнее из шерстяной ткани с мех. воротником. Пальто д/с. Плащи из синтетических и смесовых тканей. Платья из шерстяной ткани. Платья из искусственного шелка. Платья из х/б ткани. Халаты х/б, в том числе отдельной строкой - фланелевые. (Фланелевых халатов для казахстанских фабрик РДМ ежегодно разрабатывал 15-20 моделей. Помножим на 25 лет. Ничего себе цифра! Представить себе невозможно такое количество моделей самой затрапезной одежды. Похоже на игру в Эрудит, когда у тебя на руках одни только буквы Щ, Ъ и Э).

А вот юбок в заказе на разработку моделей было только 3, и столько же блузок.

Такой ассортимент определен на весь Советский Союз, может, еще в тридцатые годы.

То же и в Казахстане, на территории равной 5 Франциям или 12 Италиям. Населения правда не слишком густо, тогда всего 16 млн. Сейчас стало меньше - 14.

Я собираюсь поделить все швейные изделия, которые будут произведены, по справедливости между всеми значимыми группами населения.

Скажем – женщины. Прежде всего – три возрастные группы. Младшая – до 29 лет, средняя – до 49 лет, дальше – старшая. Деление официальное, на совести методистов нашего министерства. Приказ такой был. Это надо учесть в стилевых особенностях моделирования. У меня таблицы – сколько процентов каких. Затем, в каждой возрастной группе – размерные: 44-52, 54-58, 60-64. И еще по полнотам. Тоже имелись официальные таблицы по распространенности в процентах (ЦНИИШП наработал).

Любопытная информация. Из сочетания трех размерных признаков (12 размеров, 5 ростов, 4 полноты) составилось около 500 типоразмеров женских фигур. Из них около 100 - основные, охватывающие примерно 80% популяции, а 400 –«патологические», т.е. встречающиеся реже чем один раз на тысячу «обмеренных» - остальные 20% популяции. Легкая промышленность обязана была обеспечивать только основные типоразмеры. Практически включали в «ростовку» около 80 вариантов женских фигур.

Составление тематических планов я любила, хотя чаще приходилось ими заниматься после конца рабочего дня – днем-то ни минуты покоя. Пустые коридоры, никто не ломится с криками в мой кабинет (25 кв. м, целая оранжерея на окне, диван и ковер). Раскладываю пачку листов формата А3, большую линейку, карандаши, черчу таблицы – управляю!

Всего в «темплане» примерно будет около полутора тысяч строк, практически на каждую модель отдельная строка.

Примерно такая:

Предприятие-заказчик – ассортимент – ткань – возрастная группа – размерная группа – полнота - дополнительные требования.

В последней графе может быть что угодно. И особый тип ткани (клетка), и применение оборудования («с кантом» – коэффициент загрузки средств малой механизации), на молнии или с пуговицами, по тематике безопасности дорожного движения и т.д. и т.д.

Дня три развлекаюсь таким образом. А в шапке ставится: «Утверждаю» - Зам.министра легкой промышленности Каз.ССР – имярек (не перепечатывать же им в самом деле!). Подпись - начальник Казшвейпрома - имярек. Тащу свой опус в машбюро, где приходится скандалить и бегать жаловаться директору, мол, машинистки пренебрегают, мол, заняты, гордые, к ним на козе не подъедешь… За недельку все же отпечатают. Вычитываю, подчищаю опечатки, несу в Казшвейпром.

Недельки через две получаем обратно с высоким утверждением в первозданном виде.

Начинаем исполнять.

Документ попадает в плановый отдел. Из него будут вычленяться ежемесячные пайки и доводиться модельно-конструкторскому цеху. Сначала художникам. Срок сдачи эскизов до такого-то числа. На следующий месяц с уже присвоенными номерами моделей в план конструкторам. Зам. начальника цеха составляет «сетевой график» - какой конструктор, какого числа должен дать работу такому-то портному.

Когда сейчас стараюсь воспроизвести в памяти, как это делалось, то удивляюсь – как эта телега могла тащиться так долго, а не опрокинулась лет хоть на 15 раньше?

У дома моделей главное – ритмичность.

Казалось бы, ну чего проще - Талгарской швейной фабрике на планируемый период нужно 50 детских курток (из «болоньи», на ватине, на саржевой подкладке – такие уродцы сейчас и вообразить-то нелегко). Никаких комбинезонов или комплектов с брючками – упаси боже, нет в ассортименте.

Бывает, правда, назначат всесоюзный смотр аналогичных фабрик. Тут уж мы постараемся – все будет: и комплекты и комбинезоны и аппликации и цветовая гамма. Комиссия останется довольна. Еще и премию дадут. Но внедрять не будут.

Но хоть эти-то куртки можно сделать одним куском – «коллекцией», чтобы сразу показать, что можно выдавить в этих условиях. Нет. Низзя. Все предприятия должны получать заказанные модели равномерно в течение года – у них экспериментальные цеха, которые наши модели «прорабатывают» - т.е повторяют, отшивают – готовят к внедрению. Они тоже желают работать ритмично в течение всего года. Поэтому ежемесячное задание группы одежды для мальчиков (один художник, три конструктора) будет выглядеть примерно так – куртки - 4, пальто зимние – 4, пальто д/с - 2, костюмы - 4, брюки - 3.

И все это, учтите, больше чем за два с половиной года до того, как изделие доползет до покупателя.

Итак, художников 10-11. По ассортименту – женское легкое платье, женская верхняя одежда, детское платье, верхняя одежда для девочек, мужская одежда и одежда для мальчиков.

По графику каждая группа приносит свои эскизы, выполненные в соответствии с заданием. Я их рассматриваю с учетом всех необходимых условий предприятия-заказчика и утверждаю к исполнению. Ставлю подпись!

В течение 25 лет ни один казахстанский зад не мог встретиться со своими штанами без моей личной визы!

Смешно? Мне – очень.

Что происходит дальше? Подписанные эскизы поступают в плановый отдел, где им присваивают номера-шифры, с обозначением года разработки, и включают в план конструктору. По графику (еженедельно) готовые модели предстают перед Малым Художественно-Техническим Советом (МХТС), - четыре человека: я (худрук), главный конструктор, главный технолог и секретарь (писарчук). МХТС утверждает, отклоняет или направляет модель на доработку. Принятые модели по следующему графику (ежемесячно) представляются на Республиканский Художественно-Технический Совет (РХТС). Председатель - зам. министра Легпром.Каз.ССР. В составе – представители и руководители «Казшвейпрома», ПТУ Минлегпрома, баз «Казторгодежда», главные товароведы крупных магазинов, Торгинспекции, еще каких-то контролирующих организаций, начальство швейных предприятий, находящихся в Алма-Ате или оказавшихся в ней по случаю. Специалисты предприятий-смежников.

Человек до 30. И секретарь. Наш доммоделевский писарчук. Что важно.

В середине шестидесятых, когда я как раз начинала работать, происходил в нашей стране цикл так называемых «косыгинских реформ». Безнадежная попытка что-то исправить в социалистическом хозяйстве. Провалилась она, конечно, то ли оттого, что Косыгин с Брежневым разошелся, но скорее просто невозможно было этого монстра в чувство привести никоим образом. Но одной из задач было улучшить качество «товаров народного потребления». Во осуществление задачи сформировалась вся система, много лет определявшая мою жизнь – Всесоюзная Эстетическая Комиссия, Заседания Постоянной Рабочей Группы по вопросам моды и культуры одежды стран-участниц Совета Экономической Взаимопомощи, Межреспубликанские кустовые методические совещания, Всесоюзные художественные советы по группам ассортимента, Республиканские отраслевые художественно-технические советы. Жизнь была – не соскучишься. Тогда же столько разных учреждений родилось – Всесоюзный Институт Ассортимента Легкой Промышленности (ВИАЛЕГПРОМ – ах, какое здание отгрохали на Вавилова около Черемушкинского рынка – съездить что ли посмотреть, что там теперь?), ЦНИИШП, уже упоминала, СХКБ – Специальное Художественно-Конструкторское Бюро, Всесоюзные курсы повышения квалификации руководящих работников легкой промышленности (вот где лафа-то была!), все и не вспомнить. Народу харчилось немерено.

В рамках этой грандиозной системы и функционировал наш незабываемый РХТС.

В первых приказах в его состав были включены аж выдающиеся деятели культуры и искусства – артисты заслуженные, члены союза художников и т.п. Но оплата за участие не предусматривалась, так что никто из великих ни разу не появился. Достаточно быстро состав откорректировали до реальной возможности.

Ежемесячные заседания РХТС были запланированными стихийными бедствиями. Они никогда не обходились без скандала. Процент принятых моделей – это мой личный показатель, я за него отвечаю, прогрессивкой и репутацией. Все авторы моделей, художники и конструктора – тоже. Конечно, все стараются подстраховаться и при плане, допустим, 10 моделей представить 11. План будет выполнен и прогрессивка не пострадает, но подсчет отклоненных все равно ведется и будет припомнен при каждом удобном и неудобном случае. А члены совета считают своей высокой задачей бороться за уровень товаров для людей и не допустить к производству недостойных творений. Хотя между представленным на совет и тем, что будет на прилавке, не велик «коэффициент корреляции».

Собрались все эти тетки, толстые по преимуществу, рассаживаются фракциями. Теперь главное быстро начать. Малейшая заминка вызывает ярость. Совет желает, чтобы им «сделали красиво». В отраслях, где советы проводятся раз в квартал - у трикотажников, обувщиков, текстильщиков, ковровщиков – ставят на столы воду, конфеты, цветы, фрукты. Помогает. Но в РДМ каждый месяц, да и членов слишком много, не напасешься, так что мы не практикуем. Потом стратегия. Со свежими силами у членов преобладает обличительно-отклонительный настрой. Значит надо первые три-четыре модели вывести безупречные, а потом что-нибудь в жертву на заклание, дать поорать, пообличать. Самая распространенная придирка - неровный низ изделия (Цитата – вы сначала культуре научитесь, у вас, вот, зад висит!). Осторожно, следующая модель может попасть под горячую руку, ее отклонят ни за что ни про что. Ну что же, безвинные жертвы всегда бывают, главное уложиться в нормативный процент. Если члены слишком разбушуются - быть беде. Если все идет по плану, через 15-20 минут совет начнет дремать, изредка просыпаясь и еще что-нибудь отклоняя. Главное – не спорить, не возражать! Признаюсь, я часто не могла сдержаться, заводилась, кидалась в драку – с печальными последствиями.

Но! Писарчук-то наш человек! Заведомо провальную, но нужную модель (например – полупальто мужское зимнее, так называемая «москвичка», где нового ничего уже и десять лет тому не было) можно совету и не представить, а просто дописать в протокол. Я не злоупотребляю, но это делается с моего благословения. Или я могу пожалеть автора при несправедливом, по моему мнению, решении. Но если я узнаю о проделках за моей спиной – держитесь, мало никому не покажется.

Самый замечательный пример такого рода действий.

На Уральской швейной фабрике установили новое, высокотехнологичное, современное оборудование по изготовлению мужских брюк. Действительно хорошее, зарубежное. Это когда нефтедоллары первый раз потекли. Производительность бешеная. Качество хорошее. В потоках – по шестьдесят человек. Одна беда – модели там практически нельзя менять, все варианты уже запущены, все обрабатывается на автоматах – пояса, ширинки-гульфики, все возможные типы карманов. Должно быть разнообразие тканей, но у нас это-то и не предусматривалось. Только костюмная полушерсть в полосочку производства Кустанайского Камвольного комбината. У фабрики же, как и положено всем остальным швейникам, – план сменяемости моделей не менее 70% ежегодно. Здесь сговор произошел уже на уровне директоров, нашего и уральского, да еще с молчаливого одобрения Казшвейпрома.

Несколько лет подряд в протокол РХТС вписывались десятка два-три «моделей брюк мужских», вернее новых номеров моделей с индексом текущего года. Потом старые техдокументации перепечатывались и отправлялись «заказчику», который с превеликим удовольствием их оплачивал, тем более что стоила техдокументация сущие копейки.

Мошенничество? А что же еще. Если бы кому-нибудь зачем-либо понадобилось, можно было уголовное дело заводить.

Интересно, что ни разу члены РХТС (представители баз торгодежды или торгинспекции), оформляя договора на поставку этих самых брюк, не вспомнили, сколько лет не видели на РХТС ни одной модели.

После РХТС модели расписывают предприятия-заказчики. Тоже не без скандалов. То не нравится, то в параметры не укладывается – сложность высока, пуговиц много, мало ли что еще. Но, в конце концов, договариваемся. Это тоже мой показатель – процент расписания.

Затем модель вновь поступает в план модельно-конструкторского цеха на «проработку».

Теперь конструктор выполнит лекала строго по ГОСТу – на фигуру стандартного размера (модели шили на красавиц-менекещиц), с положенными прибавками на свободное облегание, ширину швов и много чего еще. Сошьют образец. Утвердят на МХТС. В цикл разработки было еще включено изготовление эталона. Но в целях экономии трудозатрат и оперативности за редким исключением обходились одним изделием. Стежи реже, деньги те же. Потом в специализированной группе лекала размножали на оговоренные размеры и роста (9-12 типов телосложения). Делали «выкатку», т.е комплекты выкроек на каждый вариант. В домах моделей полагалось использовать крафт, такая коричневая плотная бумага, в нее еще бандероли заворачивали на почте и пакеты для муки делали. Технологи, еще одно звено процесса, составляли техдокументацию. Тетрадка формата А3, там все – и описание модели, и рекомендуемые ткани, расчеты расхода всего, раскладки лекал, применяемое оборудование – и все чушь, но важнейший документ, запустить в производство изделие без которого практически уголовно наказуемое действо. Упаковали, и отдел сбыта свез на почту.

За два года до того, как покупатель сможет оценить – соответствует ли сие изделие его вожделениям.

На предприятии еще целый год продолжится работа над подготовкой к внедрению. По полученным лекалам будут кроить, шить, бумажные лекала переводить на картон, составлять конфекционные карты, куда на всякий случай вклеят не меньше двух десятков образцов, чтобы ни при каких проверках (а их будет множество) нельзя было зарегистрировать «несоответствие утвержденной техдокументации», отправлять в РДМ талоны качества. Наши специалисты приедут за тысячи километров (Казахстан большой) разбираться с замечаниями и заодно осуществлять «авторский контроль».

В результате столь ответственной и продуманной системы контроля и обеспечения качества одежды, советский человек получал – то что получалось. Никакие фельетоны не помогали.

Словом, год за годом проходил в сумасшествии тихом. К полному удовлетворению всех обитателей этого болота. О гибели которого многие бывшие мои коллеги при встрече вздыхают с неподдельной тоской.

Было ли что-нибудь хорошего? А как же! Во-первых у нас была сильная группа перспективного конструирования и замечательный главный конструктор Серкина Елена Степановна, которые разработали основы для всех видов кроя по всему ассортименту. Очень хорошие. Так что все наши изделия имели вполне приличную посадку на фигуре. (Основы занимали отдельное, небольшое, темное помещение. Потом новый владелец здания ничтоже сумняшесь выкинул их на улицу).

Затем, у меня был «хороший вкус», и никакой пошлости в моделях я не допускала.

И наконец, все прошедшие домоделевскую выучку (художники, конструкторы, портные) стали отличными специалистами и в самые трудные времена смогли трудом праведным прокормить своих детей и мужей. Кое-кто даже малый бизнес организовал, и сейчас работают.

А что же я? Я со школьных времен умела и любила решать задачки про бассейн и три трубы. Я прекрасно видела всю парадоксальность, нелепость происходящего, но мне и в голову не приходило, что в нашей стране что-нибудь может измениться. Или что я могла бы заниматься чем-нибудь другим. Я освоилась в порядке действий, научилась очень ловко разруливать ситуацию и обеспечивать этой телеге возможность тащиться в привычном темпе и направлении. Арлекин я все же, видно, была неплохой. Настолько неплохой, что смогла – русская и беспартийная – проработать на номенклатурной должности больше 25 лет. Причем мне даже прощали безобразную привычку орать по любому поводу не только на своих безответных подданных, но и на вышестоящих товарищей.

Я ведь такого маленького роста, большую часть карьеры продержалась в пределах 44 размера, и туфельки 34 размера. А эти тетки кругом были такие здоровенные. Не орала бы, никто бы и не разглядел моего присутствия. Одна из моих художниц как-то сказала – Ирина Александровна, какие же у вас маленькие и красивые (не удержалась, похвалилась) руки! Ха – ответила я – а каково такими ручками держать кнут и вожжи!

Пластик сырокопченой колбасы на ломтике батона мгновенно, не хуже прустовских меренг, перенес меня в фойе Дворца спорта в Лужниках. Конец 70-х или какие-то 80-ые.

Круглый столик-стойка, на нем бумажные стаканы с фантой и бумажные же тарелки с бутербродами – деликатесная колбаса, осетрина, красная икра. За столиком я – главный художественный руководитель Республиканского Дома моделей Министерства Легкой промышленности Казахской ССР, со мной бывшая однокурсница Риточка Купершмидт – худрук Одесского Дома моделей, или Зорька Мельникова – худрук Уфимского Дома моделей, или еще кто другой из бывших однокашников, или кто из казахстанских коллег.

Идет ежегодная Всесоюзная Оптовая Текстильная Ярмарка. Июль-август. Продолжительность около двух недель.

Никак не могу решить, как лучше объяснить, из какого места у этого фантастического мероприятия росли ноги.

Был такой поздний китайский роман –«Цветы в зеркале». Сатирический. В прологе читатель узнавал о правилах небесной канцелярии, согласно которым, каждый цветок, собиравшийся цвести, в строго установленные сроки должен был подавать заявку с точным описанием своего внешнего вида, времени роста и т.п. (По сюжету – кто-то правила нарушил, за что и был сослан в мир людей - пародия на «Сон в красном тереме»). Помню, когда читала, очень веселилась – ну, прям как у нас в промышленности!

Каждое предприятие, которое что бы то ни было производило или собиралось производить из потребного для швейников (так же было и во всех других отраслях товаров народного потребления), подавало Министерству торговли информацию об объеме и ассортименте на планируемый период, не менее чем за три квартала до его начала. Соответственно все, кто в этом добре нуждался для производства или для розничной продажи населению, подавали свои заявки на ассортимент и количество туда же.

Уже «ТАМ» некие высшие силы выделяли покупателям « фонды» и прикрепляли поставщиков. Не знаю, как это делалось, компьютеров еще не было. Для простоты сохранялись многолетние связи, обязательное плановое обновление ассортимента не менее чем на 10% было чисто «декоративным». Для простоты практиковался подсчет из известной сказки – «казнить» - короче чем «помиловать», все и каждый стремились к предельному сокращению контролируемых позиций, а следовательно, ассортимента товаров и контактов. Удобство отчетности – принцип управления производством. В плановом хозяйстве интересы конечного потребителя можно игнорировать.

Ярмарки проводились сначала во дворце спорта «Динамо», потом в Лужниках и в последние годы – в Павильоне Товаров Народного Потребления на ВДНХ.

В любом случае, поскольку организатором было Министерство торговли, бутерброды с «дифиситом» (Райкин – привет!) были неизменным атрибутом. К концу мероприятия они из ушей лезли, всем хотелось супчику, но с ним-то была напряженка.

Огромная спортивная арена поделена на боксы-коробки. Оказывается – тогда не задумывалась и сейчас не знаю – платили ли участники за выделенные им метры. Скорее всего – централизованно, через местные госпланы или другие структуры административных единиц. Центральная «аллея», по которой пройдет высокая комиссия, отведена прославленным производителям, которым есть чего на стенд повесить. Но старались все, даже самые захудалые. У каждого было вывешено хоть что-нибудь специально подработанное или даже где-то позаимствованное с табличкой «перспектива». Продавцы уже несколько дней завозят свои товары, оформляют стенды. Профессиональных дизайнеров к этому делу не привлекают. У маленьких провинциалов «украшения» на уровне школьной стенгазеты.

Попыталась прикинуть – сколько же народу собиралось – вышло не так уж много – от трех до пяти тысячи человек.

Мы, швейники, прибывали к открытию. Болтаемся, глазеем на заманчивые экспонаты, мечтаем что-нибудь урвать, встречаемся с однокашниками и прочими коллегами, треплемся, налегаем на бутерброды и фанту (тоже дефицит). Что-то кажется, что тогда она была вкуснее. Где-то идет торжественное открытие – речи, цифры, достижения. Присутствует союзный Министр, кураторы из ЦК и Госплана. Нам еще долго делать будет нечего. А мой КПД ниже паровоза. У большинства такой же. Но я рада, конечно, побыть дома, с мамой, с сестрами, встретится с приятелями. У остальных командировочных главная задача – отовариться. У большинства длинные списки от сослуживцев и родственников, чего только не заказывали – обувь, бюстгальтеры, карамельки, колбасу, зеленый горошек, губную помаду. Помню, сама я однажды покупала обои.

Перед отъездом на ярмарку в нашем Казшвейпроме организовывался сбор средств с предприятий. С наличными всегда была трудноразрешимая проблема, а без них - никуда. Один путь – на подставное лицо выписывать месткомовскую материальную помощь или премию за рационализаторские предложения.

Так делало руководство каждого предприятия, по этому и многим другим случаям. Много все равно не соберешь. На эти копеечки наша (как же ее должность-то называлась?) Тамара Николаевна Густап закупала коробки апорта, с которым и являлась в ярмарком, защищать фонды – кому, сколько, чего и на какую сумму подобает купить (без фондов нигде нельзя получить даже образцы). Значит, яблоки нужны, чтобы хоть немного выбить сырья поприличнее, и главное – отбиться от навязываемого уж откровенного дерьма, из которого и состояло основное предложение… Плакалась – куда я со своими яблочками, там грузины с армянами коньяки ящиками…

Дня три маемся. Наконец розданы «бегунки», смотрим, кому что выделено, возмущаемся, оспариваем, Густап тащится на конфликтную комиссию…

Снабженцы записываются в очереди к поставщикам, в ожидании своего часа все опять жуют бутерброды и маются. Дисциплина довольно строгая, ни опаздывать, ни сбегать по магазинам – кто-нибудь обязательно настучит. Время от времени у кого-то куда-то очередь подходит. Снабженцы и экономисты подсаживаются писать договоры, графики (в просторечии – «простыни») – норма отгрузки - контейнер, двадцатитонник, в крайнем случае – пятитонник, поставка – равномерная по кварталам, пожелания покупателя не учитываются.

Господи, как же все это скучно писать и стыдно вспоминать.

Настало мое время. Я оказываю методическую помощь всем предприятиям Казшвейпрома в отборе ассортимента тканей по выделенным фондам. Ну и еще отбираю тоже выделенное для нашего доммоделевского «малосерийного» производства. В общем – контролирую, правильно ли Адам выбирает жену. (Анекдот тех лет – самые демократические выборы были, когда Бог привел к Адаму Еву и сказал – выбирай себе жену)

Ну, вот, пример. Алма-атинское предприятие (АПШО им. Ю.Гагарина) шьет дошкольные «девочковые» пальто. Петропавловская шв. ф-ка «Большевичка» - дошкольные «мальчиковые». Работают с одним поставщиком (например, одна из фабрик объединения «Подмосковье»). Один артикул, один рисунок – мелкая клетка, четыре «колористики»: серо-черная, серо-коричневая, серо-голубая и серо-красная. Поставка – по 25% каждого вида. Заказчики хором просят – нельзя ли в пределах выделенных фондов в Алма-ату голубые и красные, а в Петропавловск черные и коричневые? Нельзя, комплектация. Сами потом поменяетесь! Ну и менялись. Всего делов, контейнер разгрузить, другой загрузить и на ж.д. От Алма-аты до Петропавловска всего-то тысяча км.

95% всех тканей для детских пальто в клетку. Фельетоны даже писали – «детки в клетку».

А каким еще им быть, если на гладкокрашеном драпе браку много получается – разнооттеночность, непропряды, залысины, мушковатость! Кому нужно? Это условия текстильщиков.

Условия швейников - клетка строго симметричная (правильный квадратик), раппорт 3-7 см. Если больше – перерасход на подгонку - совмещение рисунка в установленных ГОСТом деталях. Если меньше (пепита называлось) – у мотористок в глазах рябит.

Или вот. Четыре Казшвейпромовских фабрики (Карагандинская, Усть-Каменогорская, Актюбинская и Павлодарская) шили платья для девочек из хлопчатобумажных тканей.

Кроме нашего Алма-атинского хлопчатобумажного комбината (основной поставщик), еще 7-8 (несколько ивановских фабрик, Пушкинская, Первая ситценабивная, Трехгорка и т.п.). Набор поставщиков у всех одинаковый, артикулы – тоже. Практически только два – бязь (кажется, арт. 141) и фланель. Красители у всех из одного ведра. Оборудование - стандартное, одинаковое, будь то отечественное или от друзей по Варшавскому Договору. Называлось – Страны Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ). У каких счастливцев есть импортные новинки, или совсем старое оборудование, на котором можно хорошие ткани делать – так те на выставки и разноэкспорт работают. У швейников свои ограничения - обязательно «ненаправленный» рисунок. Чего вроде проще – ткани в горошек? Так вот, на них возможная неравномерность окраски фона приводит к увеличению процента брака. А это важнейший показатель! И вот на тысячи километров, в тысячах вагонов из конца в конец необъятной родины будут гнать абсолютно неотличимые (на одних – микроскопические зайчики, на других - медвежата, на третьих - грибочки или мячики) тряпки, самых унылых расцветок.

На стендах было чем полюбоваться. Естественно, сохранились традиции ивановских ситцев, способных художников (да еще и с высшим образованием) было предостаточно. Сколько было очаровательных, милых (и пр. эпитеты) тканюшек! Особенно меня восхищали великолепные сатины с артистически выписанными букетами, которые вместе с Жостовскими подносами и Павловскими шалями хранили в фольклоре вышедшее в Х1Х веке из употребления в светском искусстве барокко. А как прекрасны были крепдешины Красной Розы!!! Но все это великолепие - вне фондов и в крайне ограниченном количестве. Кое-что попадало в фирменные магазины (Трехгорки, например), о чем до сих пор вздыхают мои сестры, думающие, что вот были же раньше замечательные ткани. Не было.

Однако особо настырные Дома моделей тоже могли разжиться кое-чем посимпатичнее.

Дело в том, что к началу Ярмарки Дома моделей полностью разработали промышленные коллекции на планируемый период (а как бы иначе производства выбирали ткани?). И, следовательно, уже месяца два мы «создаем моду» еще на «через два года вперед». Из каких тканей прикажете ее делать? Позапрошлогодних? Художественным советам, которым я ужо посвящу особое эссе, обязательно нужно «сделать красиво». От этого зависит % утверждения моделей (тоже плановый показатель), соответственно весь рейтинг коллектива, премии авторов и мое личное благополучие. Я ленивой не была никогда, и была предприимчивой.

Хорошенько изучив предложения текстильщиков, вернувшись домой, я озадачивала наш отдел снабжения поиском фондов, т.е получением разрешения на индивидуальную отборку образцов на текстильном предприятии в счет фондов какого-либо фондодержателя. Как правило, наших же швейных фабрик. Изредка – фондов Казтекстильторга. Можно было истратить кучу денег на поездку за 5 тыс. км для отборки 200-300 метров ткани, но ни полметра купить за наличные в магазине на соседней улице. Или, что и делалось время от времени, заключить трудовое соглашение на приличную сумму с умельцем на изготовление образцов фурнитуры (пряжки, пуговицы) вручную, но ни одной пуговки за копейку в рознице (т.е. магазине). Это мы иногда на свои деньги покупали, но сколько же можно.

Итак, при каждом удобном случае (командировки по разным поводам), или специально на отборку, вооружившись бумажками, я лечу в гости к текстильщикам. Я бывала на всех московских и многих подмосковных фабриках, на всех ивановских, на некоторых прибалтийских, белорусских, украинских.

Являешься сначала к главному инженеру. Получаешь визу – разрешить отбор в экспериментальном цехе. Там охотно поделятся лишними выставочными образцами. По 10, 5 или 3 метра – всего от 200 до 500 метров. Когда-нибудь куда-нибудь с оказией отправят в контейнере. Хорошо если на алма-атинское предприятие или базу Казтекстильторга. А то вполне – в Актюбинск. Но там друзья. Не сочтут за труд и лишние расходы переслать почтой. Этих посылочек специалисты ждут с нетерпением. Привлекательная ткань определяет все.

Ярмарка и бутерброды между тем кончились. Швейники, подписав и зарегистрировав спецификации, отоварившись столичным дефицитом, разлетаются, текстильщики - пакуются. До следующего года. Сколько же раз я принимала участие в этом грандиозном балагане. Раз двадцать – не меньше.

Через два месяца меня ждет дома Республиканская Оптовая Ярмарка швейных изделий, на которой мои подопечные будут таким же «свободным» образом продавать свои изделия базам Казшвейторга. Потом еще через пару месяцев будет опять в Москве Всесоюзная Межреспубликанская Ярмарка швейных изделий. Туда мы не поедем – Казахстан не вывозящая республика, все, что сшили, потребим сами. Я раз в несколько лет съезжу с целью, как сейчас говорят, маркетинговых исследований, попросту – посмотреть, что люди делают. Казшвейторг участвует ежегодно. Попробует урвать (опять фонды) на поставки из Белоруссии и Прибалтики (изделия лучше казахстанских), и всеми силами отбиваться от всяческого Закавказья, чья продукция еще на порядок хуже нашей.

Культурных запросов у казахстанцев было немного. Кто первый раз в Москве – на Красную площадь и в мавзолей. Но когда мы работали в Лужниках, всех почему-то одолевало желание попасть на Новодевичье кладбище. Я как-то обмолвилась, что у друзей семьи есть пропуск. Пристали – помоги. Ладно, сестры одолжили у Ярослава Квятковского. Каждый день подходила ко мне очередная группка просителей – «Ирина Александровна, а нельзя ли и нам?»

Так вот в течении ярмарки почти ежедневно через запретные ворота элитного кладбища проникали работники легкой промышленности на могилу замечательного человека, Александра Павловича Квятковского, автора Поэтического словаря.