Ахиллес (греческий воитель, самый быстроногий из смертных) и Черепаха стоят рядом на пыльной беговой дорожке под жарким солнцем. В дальнем конце дорожки на высоком флагштоке развевается большой прямоугольный флаг. Флаг весь красный, но в нем вырезано отверстие в форме кольца, сквозь которое видно небо.
Ахиллес. Что это за странный флаг на другом конце дорожки? Он напоминает гравюру моего любимого художника Эшера.
Черепаха. Этот флаг повесил Зенон.
Ахиллес. Разве это отверстие не похоже на отверстие в листе Мебиуса, который как-то нарисовал Эшер?
Черепаха. Отверстие вырезано в виде цифры ноль, которую Зенон предпочитает всем остальным.
Ахиллес. Но ведь ноль еще не придумали! Его придумают индийские математики через тысячу лет. Итак, м-р Ч., мой довод убеждает, что этот флаг невозможен.
Черепаха. Ваш довод убедителен, Ахиллес, и я должен признать, что такой флаг, конечно, невозможен. Но все равно он красивый, правда?
Ахиллес. О, красота его несомненна.
Черепаха. Может быть, его красота как-то связана с его невозможностью. Не знаю; как-то некогда было заняться анализом красоты. Это Первичная Сущность; у меня никогда не было времени для Первичных Сущностей.
Ахиллес. Кстати о Первичных Сущностях, м-р Ч.: вы когда-нибудь задумывались о Смысле Жизни?
Черепаха. Боже мой, нет, конечно!
Ахиллес. Вас не интересует, зачем мы здесь, или кто нас создал?
Черепаха. О, это другое дело. Создал нас Зенон (как вы скоро убедитесь); и мы здесь для состязания в беге.
Ахиллес. В беге? Это издевательство! Я, самый быстроногий из смертных, и вы, тихоход из тихоходов! Нет смысла в таком состязании.
Черепаха. Вы можете дать мне фору.
Ахиллес. Притом немалую.
Черепаха. Не возражаю.
Ахиллес. Но я вас догоню рано или поздно – и скорее рано.
Черепаха. Согласно парадоксу Зенона – не догоните. Видите ли, Зенон надеется на нашем примере показать, что движение невозможно. Зенон утверждает, что оно кажется возможным только в сознании. В Сущности Движение невозможно Принципиально. Он это доказывает очень изящно.
Ахиллес. О, да, я вспоминаю: знаменитый дзенский коан, который сочинил дзенский учительДзенон. В самом деле, это совсем просто.
Черепаха. Дзенский коан? Дзенский учитель? Что вы имеете в виду?
Ахиллес. Ну вроде того: два монаха спорят о флаге. Один говорит: «Флаг колышется». Другой говорит «Ветер колышется». Случайно мимо проходил шестой патриарх Дзенон. Он сказал им: «Сознание колышется».
Черепаха. Ахиллес, вы кажется обалдели. Зенон не дзенский патриарх, вовсе нет. Это греческий философ из города Элея (который находится посредине между пунктами А и Б). Он прославился в веках своими парадоксами о движении. В одном из этих парадоксов наше состязание в беге играет главную роль.
Ахиллес. Мне очень стыдно. Я помню, как заучивал имена шестипатриархов и повторял: «шестой патриарх Дзе-нон… или Дзе-нэн… или…» (налетает порыв теплого ветра). О, посмотрите, м-р Ч. – посмотрите, как колышется флаг! Как приятно смотреть на эти складки, пробегающие по мягкой ткани. И прорезанное кольцо тоже колышется!
Черепаха. Не говорите глупостей. Флаг невозможен, следовательно колебаться не может. Колышется ветер.
(В этот миг рядом оказывается Зенон).
Зенон. Эй! Эгей! О чем речь? Что нового?
Ахиллес. Флаг колышется.
Черепаха. Ветер колышется.
Зенон. О Други, Други! Бросьте спор! Придержите ваши сарказмы! Ибо я немедленно все разрешу. Хо! И в такой чудный день!
Ахиллес. Похоже, парень спятил.
Черепаха. Подождите, Ахиллес. Подождем, что он скажет. О, Неизвестный Сэр, поделитесь с нами вашими мыслями по этому поводу.
Зенон. С величайшей охотой. И ветер, и флаг неподвижны, вообще ничто не движется. Ибо я открыл Великую теорему, которая гласит: «Движение Принципиально Невозможно». Из нее следует еще более великая теорема – Теорема Зенона: «Движенья нет».
Ахиллес. Теорема Зенона? А вы, сэр, случайно не философ Зенон из Элеи?
Зенон. Конечно, Ахиллес.
Ахиллес. (в изумлении почесывая голову) Как он узнал мое имя?
Зенон. Могу ли я попытаться убедить вас послушать, в чем все дело? Сегодня в самую жару я прошел весь путь от пункта А до Элеи, только бы найти кого-нибудь, кто обратит внимание на мои отточенные аргументы. Но все спешили туда и сюда, и у них не было времени. Вы не представляете, какое это разочарование – встречать отказ за отказом. Извините, что обременяю вас своими огорчениями. Я хотел спросить: не соблаговолите ли уделить несколько минут – очень немного, обещаю вам – старому глупому философу и его эксцентричным теориям?
Ахиллес. О, разумеется! Пожалуйста, просветите нас! Я говорю за нас двоих, потому что мой компаньон, м-р Черепаха, только что высказывался о вас с благоговением – особенно о ваших парадоксах.
Зенон. Благодарю вас. Видите ли, мой учитель, пятый патриарх, учил меня, что реальность едина, непреложна, неизменна; множественность, изменение, движение есть иллюзия наших чувств. Некоторые высмеивали его взгляды; но я покажу абсурдность их насмешек. Мое доказательство чрезвычайно просто. Вот, к примеру, два вымышленных персонажа: Ахиллес (греческий воитель, самый быстроногий из смертных), и Черепаха. В моем рассказе прохожий убеждает их бежать наперегонки к отдаленному флагу, развеваемому легким ветерком. Допустим, что, поскольку м-р Черепаха бежит гораздо медленнее, он получает фору, скажем, в десять саженей. В несколько прыжков Ахиллес уже там, откуда начинает Черепаха.
Ахиллес. Ха!
Зенон. И теперь Черепаха только на одну сажень впереди Ахиллеса. В мгновение ока Ахиллес покрывает и эту дистанцию.
Ахиллес. Хо-хо!
Зенон. И все же за этот краткий миг Черепаха успевает чуть-чуть продвинуться вперед. Ахиллес покрывает и эту дистанцию.
Ахиллес. Хи-хи-хи!
Зенон. Но в этот кратчайший миг Черепаха успевает, пусть совсем чуть-чуть, продвинуться, и Ахиллес все еще позади. Теперь вы видите, что если Ахиллес хочет догнать Черепаху, эта игра в «догони-меня» должна повториться БЕСКОНЕЧНОЕ число раз – следовательно, Ахиллес НИКОГДА не догонит Черепаху!
Черепаха. Хе-хе-хе-хе!
Ахиллес. Хм…хм…хм…хм… По-моему, это доказательство какое-то неправильное. Но я не могу разобрать, что тут не так.
Зенон. Ничего себе головоломка? Это мой любимый парадокс.
Черепаха.
Простите, Зенон, мне кажется, ваш рассказ – иллюстрация другого закона. То, что вы рассказали, останется в веках как «Парадокс Ахиллеса», и в нем доказывается, что Ахиллес никогда (хм) не догонит Черепаху; но доказательство, что Движение Принципиально Невозможно (и отсюда что Движенья нет) содержится в вашем парадоксе «Половин», не так ли?
Зенон. О, прошу прощения. Вы, конечно, правы. Это о том, как, отправляясь из А в Б проходишь сначала половину пути, и от остального пути тоже нужно сначала пройти половину, и так далее, и так далее. Но вы же видите, что в обоих парадоксах на самом деле есть что-то общее. Честно говоря, у меня была только одна Великая Идея, но я разрабатывал ее по-разному.
Ахиллес. Ручаюсь, в этих доказательствах скрыта ошибка. Не вижу, в чем она, но они не могут быть правильны.
Зенон. Вы сомневаетесь в обоснованности моих парадоксов? Но почему не проверить их? Вы видите красный флаг впереди, в конце беговой дорожки?
Ахиллес. Невозможный, как на рисунке Эшера?
Зенон. Вот именно. Что, если бы вы и м-р Черепаха пробежали до него, предоставив м-ру Черепахе фору… ну, скажем…
Черепаха. Как насчет десяти саженей?
Зенон. Отлично – десять саженей.
Ахиллес. Сколько угодно.
Зенон. Превосходно! Восхитительно! Опытная проверка моей строго доказанной теоремы! м-р Черепаха, не займете ли вы свое место, в десяти саженях отсюда?
(Черепаха продвигается на десять саженей в сторону флага)
Оба готовы?
Ахиллес и Черепаха. Готовы!
Зенон. На старт! Внимание! Марш!
(Отрывок из Льюиса Кэррола).
Ахиллес настиг Черепаху и удобно устроился на верхушке панциря.
Так-то вы пришли к финишу? – говорит Черепаха. – Несмотря на то, что дистанция состоит из бесконечного числа дистанций? Иной умник ведь докажет, что финиш вообще недостижим?
Достижим, - говорит Ахиллес. – И достигнут! Solvitur ambulando. Видите ли, дистанции постоянно УМЕНЬШАЛИСЬ; так что –
А если бы они постоянно ВОЗРАСТАЛИ? – говорит Черепаха. – Тогда как?
Тогда бы меня здесь не было, - скромно отвечает Ахиллес, - а ВЫ бы за это время несколько раз обошли вокруг земли!
Я ПОДАВЛЕН, - говорит Черепаха. – Хочу сказать, РАЗДАВЛЕН! Потому что вы ЗДОРОВЕННЫЙ – и это вовсе не так уж ЗДОРОВО! Ладно, хотите послушать про один пробег, который большинство людей предполагает проделать в три прыжка, а на САМОМ ДЕЛЕ он состоит из бесконечного числа дистанций, каждая из которых длиннее предыдущей?
И даже очень! – говорит Греческий воитель, вытаскивая из шлема (немногие Греческие воители имели в то время карманы) огромный блокнот и карандаш. – Прошу вас! И говорите, пожалуйста, МЕДЛЕННЕЕ! СКОРОПИСЬ еще не придумана!
Эта прекрасная ПЕРВАЯ Теорема Евклида! – мечтательно бормочет Черепаха. – Вы почитатель Евклида?
Страстный! Если только можно ПОЧИТАТЬ трактат за несколько веков до публикации!
Ладно, возьмем часть доказательства этой Первой Теоремы – только ДВА шага и то, что из них следует. Будьте добры записать это в блокнот. И поскольку мы будем к ним постоянно возвращаться, назовем их А, В и Z –
(А) Величины, равные некоторой величине, равны между собой.
(В) Две стороны этого Треугольника равны некоторому отрезку.
(Z) Две стороны этого Треугольника равны между собой.
Читатели Евклида признают, я полагаю, что Z логически следует из А и В, и тот, кто признает, что А и В верно, ДОЛЖЕН признать, что Z верно?
Несомненно! Младший ученик Высшей Школы – как только придумают Высшую Школу, а это произойдет не раньше, чем через две тысячи лет – признает ЭТО.
И если некий читатель е признает, что А и В верны, он может все-таки признать, что ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ сама по себе СПРАВЕДЛИВА?
Не сомневаюсь, такой читатель может существовать. Он скажет: Я признаю верной Гипотетическую Теорему, что ЕСЛИ А и В верны, Z должно быть верно; но я НЕ признаю, что А и В верны. Такой читатель поступит мудро, если оставит Евклида и примется за футбол.
А не может ли быть ТАКЖЕ читатель, который скажет: я признаю, что А и В верны, но НЕ признаю Гипотетической Теоремы?
Конечно, может. Ему также лучше избрать футбол.
И НИ ОДИН ИЗ НИХ, - продолжает Черепаха, - логически ВСЕ-ТАКИ не обязан признать, что Z верно?
Именно так, - соглашается Ахиллес.
Тогда я прошу вас рассматривать МЕНЯ как читателя ВТОРОГО рода и вынудить меня, логически, признать, что Z верно.
Черепаха и футбол – это - произносит Ахиллес.
Две вещи несовместные, конечно, - поспешно прерывает Черепаха. – Не отвлекайтесь, пожалуйста. Сначала Z, потом футбол!
Я должен вынудить вас признать, что Z верно, не так ли? – задумчиво говорит Ахиллес. – И ваша исходная позиция – что вы признаете А и В, но не признаете Гипотетическую…
Назовем ее С, - говорит Черепаха.
… но вы НЕ признаете
(С) если А и В верны, Z должно быть верно.
Это моя исходная позиция.
Тогда я должен просить вас признать С.
Я это сделаю, - говорит Черепаха, - как только вы все запишете в блокнот. Что у вас там еще?
Несколько заметок для памяти, - говорит Ахиллес, нервно перебирая листки. – Несколько заметок – о сражениях, в которых я отличился.
Еще много чистых листов, я вижу! – радостно говорит Черепаха. – Они понадобятся нам ВСЕ! (Ахиллес содрогается). Пишите, что я продиктую.
(А) Величины, равные некоторой величине, равны между собой.
(В) Две стороны этого Треугольника равны некоторому отрезку.
(С) если А и В верны, Z должно быть верно.
(Z) Две стороны этого Треугольника равны между собой.
Это нужно назвать D, а не Z, - говорит Ахиллес. – Оно СЛЕДУЕТ за теми тремя. Если вы признаете А, В и С, вы ДОЛЖНЫ признать Z.
Почему это я должен?
Потому что оно ЛОГИЧЕСКИ вытекает из них. Если А, В и С верны, Z ДОЛЖНО быть верно. Это-то вы не можете оспаривать?
Если А, В и С верны, Z ДОЛЖНО быть верно, - задумчиво повторяет Черепаха. – Это другая Гипотетическая, не так ли? И если я не в силах увидеть ее истинность, я могу признать А, В и С, но ВСЕ ЕЩЕ не признавать Z, правда?
Можете, - согласился справедливый герой, - хотя такая тупость просто феноменальна. Все же, такой случай ВОЗМОЖЕН. Тогда я должен просить вас принять еще ОДНУ Гипотетическую.
Отлично, охотно приму, как только вы ее впишете. Мы назовем ее
(D) Если А, В и С верны, Z должно быть верно.
Вы внесли это в ваш блокнот?
ВНЕС! – радостно восклицает Ахиллес. – И мы достигли конца вашей идеальной дистанции. Теперь, когда вы признаете А, В, С и D, вы НАКОНЕЦ признаете Z.
Я? – наивно говорит Черепаха. – Давайте разберемся. Я признаю А, В, С и D. Допустим, я ВСЕ ЕЩЕ отказываюсь признать Z?
Тогда Логика схватит вас за глотку и ВЫНУДИТ признать! – победоносно отвечает Ахиллес. Логика скажет вам: «Деваться некуда. Теперь, когда вы признали А, В, С и D, вы ДОЛЖНЫ признать Z!» Этого вам не вынести.
Что бы ЛОГИКА мне ни сказала, это достойно ВНЕСЕНИЯ. Так что внесите это в блокнот, пожалуйста. Мы назовем это
(Е) Если А, В, С и D верны, Z должно быть верно.
Пока я не признал ЭТО, я, конечно, не должен признавать Z. Так что это совершенно НЕОБХОДИМЫЙ шаг, вы же видите?
Вижу, - говорит Ахиллес; в голосе его звучит печаль.
Здесь рассказчик, имея неотложное дело в Банке, вынужден был покинуть счастливую парочку, и в ближайшие месяцы не посещал этого места. Когда он оказался там снова, Ахиллес все еще сидел на многовыносливой спине Черепахи, и вносил в свой блокнот, который казался почти заполненным, слова Черепахи: «Вы внесли этот последний шаг? Если я не сбился со счета, это тысяча первый. Но вы нисколько не приблизились к финишу, потому что их будет еще несколько миллионов. Не согласитесь ли вы, в виде личного одолжения, учитывая, что большая часть вышеизложенного будет предложена Логиками Девятнадцатого века, приложить к себе прозвище моего кузена Мок-Тартля и впредь именоваться ФАЛЬШИВОЙ ЧЕРЕПАХОЙ?
Как вам угодно, - ответил усталый воитель, безнадежно закрывая лицо руками. – При условии, что ВЫ, с ВАШЕЙ стороны, согласитесь признать, что в данном случае несли НАСТОЯЩУЮ АХИЛЛЕ… тьфу! - ОКОЛЕСИЦУ!
(в рисунке Эшера часть фигур светлая, часть темная, соответственно какие-то можно считать фоном. Но я поленилась закрасить «фон» карандашом).
Ахиллес. Алло, Ахиллес слушает
Ахиллес. О, привет, м-р Ч. Как дела?
Ахиллес. Черепушка трещит? Печально слышать. Отчего бы это, как вы думаете?
Ахиллес. И долго вы держали ее в таком положении?
Ахиллес. Тогда не удивительно, что раскалывается. Но что же вас заставило свернуть голову набок?
Ахиллес. Поразительное множество, но кого? Ну хоть какого рода?
Ахиллес. Что значит»фантасмагорические звери»?
Ахиллес. Должно быть, ужасно видеть их так много сразу?
Ахиллес. Гитара?! Единственный предмет среди всех этих сверхъестественных созданий. Кстати, вы играете на гитаре?
Ахиллес. Да, и я тоже нет.
Ахиллес. Вы правы; странно, что я раньше не замечал разницы между скрипками и гитарами. Но раз мы заговорили о скрипках, не хотите приехать и послушать сонату для скрипки соло вашего любимого композитора И.С.Баха? я только что купил великолепную пластинку. Не понимаю, как ему удалось создать такую интересную вещь на одном инструменте.
Ахиллес. Что за невзгода! Может быть, вам лучше лечь в постель?
Ахиллес. Понимаю. Вы пробовали считать овец?
Ахиллес. О, о, понимаю. Сам знаю, что это значит. Но если это вас ТАК волнует, поделитесь со мной, может, я отгадаю?
Ахиллес. Слово с буквами «В», «З», «Г» и «О» внутри. Ну, скажем, «загвоздка»?
Ахиллес. Верно, В-З-Г-О идут не в том порядке.
Ахиллес. Час за часом? Похоже, я втравился в жуткую головоломку. Откуда вы взяли эту адскую загадку?
Ахиллес. Вы говорите, он выглядит так, словно погружен в эзотерические размышления, а сам просто выдумывает хитрые словесные головоломки?
Ахиллес. Ага! Улитка знает, на что он способен. Но как вы объяснитесь с улиткой?
Ахиллес. Знаете, я тоже как-то слышал загадку вроде вашей. Сказать вам? Или вы еще больше взволнуетесь?
Ахиллес. Согласен - хуже не будет. Вот она: какое слово начинается с отрицания, а кончается утверждением?
Ахиллес. Точно! Как вы так быстро догадались?
Ахиллес. Преследует вас год за годом? Вот видите, даже невзгода на что-то годится. А я с вашей загадкой в полном мраке.
Ахиллес. Поздравляю! Может быть, вы теперь сможете заснуть. Какой же ответ?
Ахиллес. Вообще-то я не очень люблю намеки, но ладно, намекните.
Ахиллес. Не пойму, что вы в данном случае подразумеваете под «фигурой» и «фоном».
Ахиллес. Конечно, я помню «Мозаику-II»! я знаю ВСЕ работы Эшера. Это же мой любимый художник. Притом «Мозаика-II» висит у меня на стене, прямо перед глазами.
Ахиллес. Да, я вижу, как «промежутки» - то, что остается – очерчивают белых животных.
Ахиллес. Так вот что значит «фигуры» и «фон». Но какое отношение это имеет к загадке В-З-Г-О?
Ахиллес. О, для меня это слишком хитро. Боюсь, теперь МОЯ черепушка затрещит.
Ахиллес. Вы хотите приехать сейчас? Но я думал…
Ахиллес. Очень хорошо. Может быть, под нее я скорее придумаю ответ на ВАШУ загадку, применяя к МОЕЙ ваш фигурно-фоновый намек.
Ахиллес. Рад буду проиграть ее вам.
Ахиллес. Вы создали про них теорию?
Ахиллес. В сопровождении какого инструмента?
Ахиллес. Ну, в таком случае странно, что он не переписал партию клавикорда и опубликовал просто так.
Ахиллес. Понимаю – вроде необязательной детали. Можно слушать так или иначе, с аккомпанементом или без. Но откуда мне знать, как звучит предполагаемый аккомпанемент?
Ахиллес. Ах да, конечно, это самое лучшее – предоставить воображению слушателя. А может, как вы говорите, Бах и не думал ни о каком сопровождении. Сонаты и так хороши.
Ахиллес. Хорошо. Буду рад вас видеть.
Ахиллес. До свидания, м-р Ч.
Ахиллес приходит в гости к своему другу и медлительному спутнику.
Ахиллес. Хорошенькая у вас коллекция бумерангов!
Черепаха. О, не лучше, чем у любой черепахи. Пойдем в гостиную?
Ахиллес. Фантастика! У вас и пластинок множество. Какую музыку вы любите?
Черепаха. Школа Баха, по-моему, ничего. Но последнее время, признаться, я все больше интересуюсь музыкой особого рода.
Ахиллес. Тоже классика?
Черепаха. Ах нет, это не та музыка, которую вы захотели бы услышать. Я ее называю «музыкой для разбивания фонографов»
Ахиллес. «Для разбивания фонографов»? что за странная идея. Представляю, как вы, с кувалдой в руках, разносите один фонограф за другим под звуки героического шедевра Бетховена «Победа Веллингтона».
Черепаха. Такой не держу. Но вы, должно быть, заинтригованы моей музыкой. Хотите, я вам вкратце о ней расскажу?
Ахиллес. Естественно.
Черепаха. Рад, что вам интересно. Началось с того, что мой друг Краб – кстати вы не знакомы? – сделал мне визит.
Ахиллес. Надеюсь как-нибудь познакомиться. Я много о нем слышал, но мы не встречались.
Черепаха. А это идея! Я вас сведу как бы случайно. Мы можем встретиться на прогулке в парке.
Ахиллес. Превосходно! Предвкушаю заранее. Но вы собирались рассказать о роковой «музыке, громящей фонографы».
Черепаха. Итак, меня однажды навестил Краб. Надо сказать, он всегда имел слабость к модным безделушкам, а сейчас почти помешан на проигрывателях. Он только что купил свой первый проигрыватель, и, будучи несколько легковерным, принял за истину каждое слово торговца, в частности, что проигрыватель способен воспроизвести все и всяческие звуки. Короче, он был убежден, что это Превосходный фонограф.
Ахиллес. Само собой, вы его разубеждали.
Черепаха. А он не слушал моих доводов. Он уперся на том, что его проигрыватель может воспроизвести любой звук. Раз я не мог убедить его в противном, я отступил. Но немного спустя я вернул визит, захватив с собой пластинку с песней собственного сочинения. Песня называлась «Меня Нельзя Сыграть на Проигрывателе I».
Ахиллес. Любопытно. Это был подарок Крабу?
Черепаха. Это верно. Я предложил прослушать ее на новом фонографе, и он радостно согласился. Он ее поставил. Увы, после первых же нот проигрыватель начал сильно вибрировать, и вдруг, с громким «хлоп», разбился на мелкие кусочки, которые разлетелись по комнате. Причем пласинка тоже разлетелась вдребезги.
Ахиллес. Такой пагубный удар для бедняги. В проигрывателе было что-то не в порядке?
Черепаха. О, ничего, абсолютно ничего. Он просто не мог воспроизвести звуков моей пластинки, поскольку именно эти звуки вызвали вибрацию и разбили его.
Ахиллес. Торговец ведь говорил, что это Превосходный фонограф?
Черепаха. Да вы что, Ахиллес, верите всему, что говорят торговцы? Или вы наивны, как Краб?
Ахиллес. Известно, что торговцы славятся лукавством! Я не вчера родился!
Черепаха. А может, торговец искренне хвалил свою машину… но товар оказался не такой Превосходный.
Ахиллес. Логично да, но как объяснить странное совпадение, что именно на вашей пластинке оказались такие звуки?
Черепаха. О, конечно не случайно! Прежде чем вернуть Крабу визит, я пошел в лавку, где он купил свою машину, и узнал, где она изготовлена. Выяснив это, я послал на фабрику за чертежами и схемами и установил, изучив устройство фонографа, какие именно звуки вызовут сотрясение аппаратуры и неизбежно ее разрушат.
Ахиллес. Гнусный негодяй! Но продолжайте: вы сами записали эти звуки и предложили подлую штуковину в дар…
Черепаха. Какой умник! Вы предвосхитили мой рассказ! Тем не менее это еще не все, ибо Краб не поверил, что виноват проигрыватель. Он так упрям! Он пошел и купил новый, еще дороже, и на этот раз продавец обещал вернуть ему деньги вдвойне, если найдутся звуки, которые этот проигрыватель не сможет точно воспроизвести. Краб страшно носился с новой моделью, и я обещал зайти взглянуть на нее.
Ахиллес. А я держу пари, что вы прежде написали на фабрику и сочинили новую песню «Меня Нельзя Сыграть на Проигрывателе II»?
Черепаха. Классический пример дедукции Ахиллес! Вы попали в самую точку.
Ахиллес. Как же было дело в этот раз?
Черепаха. О, в точности как следовало ожидать. Фонограф разлетелся вдребезги, и пластинка тоже.
Ахиллес. Но в результате Краб убедился, что такой вещи, как Превосходный Проигрыватель, просто не может быть.
Черепаха. Тем не менее этого не случилось. Он был уверен, что следующая модель возместит затраты, и, получив назад двойную стоимость…
Ахиллес. Разве не мог он вас перехитрить, приобретя проигрыватель НИЗКОГО качества, неспособный воспроизвести звуки, способные его разрушить? Он бы избежал вашей ловушки.
Черепаха. А это противоречило его главной цели – иметь фонограф, способный воспроизвести любые звуки, даже те, которые его разрушают, что, согласитесь, невозможно.
Ахиллес. Конечно. Если проигрыватель – скажем, Проигрывател ь Х – достаточно высокого качества, то, проигрывая песню «Меня Нельзя Сыграть на Проигрывателе Х», он произведет те самые вибрации, которые его разрушат… и перестанет быть Превосходным. А единственный способ обойти ловушку – это снизить качество Проигрывателя Х, даже прямо гарантировать, что он не Превосходный. Видимо, каждый из них имеет то или другое слабое место, следовательно, все проигрыватели дефектны.
Черепаха. Разумеется, вовсе не дефектны. Это неотъемлемое свойство проигрывателей, что они не могут делать все, что нам вздумается заставить их делать. Еслидефект где-то и есть, то не в них, а в нашем представлении об их возможнстях! А Краб полон таких фантазий.
Ахиллес. От души сочувствую ему. Низкое качество или высокое, он так и так теряет.
Черепаха. С тех пор наш друг очень поумнел. Он разузнал, на каком принципе построены мои песни, и решил меня перехитрить. Он обратился к конструктору фонографов и предложил проект собственного изобретения, и они вместе его детально разработали. Его назвали «Проигрыватель Омега». Он гораздо замысловатее обычных.
Ахиллес. То-есть в нем нет движущихся частей? Или он ватный?
Черепаха. Изобретение состоит в том, что Проигрыватель Омега включает в себя телевизионную камеру, назначение которой – предварительно просматривать каждую пластинку. Камера снабжена маленьким встроенным компьютером, который исследует звуковую дорожку и точно определяет природу каждого звука.
Ахиллес. Пока все хорошо. Но на что Проигрывателю Омега эта информация?
Черепаха. Установив, путем тщательных вычислений, какое действие данные звуки окажут на фонограф, маленький компьютер может обнаружить те, которые способны разрушить механизм в его нынешней конфигурации. Тогда он поступает так. «Омега» содержит устройство, которое может разобрать большую часть внутренних узлов фонографа и перестроить их по-новому, то-есть, в результате, изменить собственную структуру. Если звуки «опасны», будет выбрана такая конфигурация, для которой они безвредны, и построена из разобранных деталей по указаниям маленького компьютера. Только после этой операции Проигрыватель Омега рискнет проиграть пластинку.
Ахиллес. Ну, это должно положить конец вашим штучкам! Спорю, вы слегка разочарованы?
Черепаха. Как вы догадались? Вот не думал, что вы знаете Теорему Гёделя о Неполноте вдоль и поперек.
Ахиллес. Теорему КОГО? Никогда ни о чем подобном не слышал. Она, должно быть, очень мила, но я бы послушал еще о «музыкой для разбивания фонографов». Замечательная история. Думаю, что могу ее досказать. Очевидно, продолжать не было никакой возможности, вы смиренно признали поражение, вот и все. Ведь так?
Черепаха. Извините, сейчас почти полночь. Обычно я ложусь в это время. Я бы охотно поговорил еще, но что-то спать хочется…
Ахиллес. Заметно. Так что я пойду. (дойдя до двери, вдруг останавливается и оборачивается). О, какой я дурак! Чуть не забыл. Я же принес вам подарок. Вот он. (подает Черепахе аккуратно свернутый пакетик).
Черепаха. Уж это напрасно… Большое спасибо. Я хочу поскорее открыть… (жадно разрывает пакет, внутри оказывается стеклянный бокал). О, какой изысканный бокал! Вы знали, что я просто помешан на стеклянных бокалах?
Ахиллес. Вот как? Я не знал. Приятное совпадение!
Черепаха. Антикварная вещь! Я всегда мечтал – только это секрет – найти Превосходный бокал, без единого дефекта. Занятно будет, не правда ли, если этот бокал – назовем его «Б» - как раз такой? Где вы изыскали бокал «Б»?
Ахиллес. Жалею, только это МОЙ секрет. Но вам приятно будет узнать, ЧЕЙ он.
Черепаха. Если не секрет, скажите.
Ахиллес. Наверно, вам известно, что Иоганн Себастьян Бах был прославленный специалист по бокалам. Конечно, он прославился не только тем, что каждый день выдувал по бокалу – но это было его хобби, хотя об этом мало кто знает, и этот бокал – его последняя вещь.
Черепаха. Именно последняя? Признателен вам еще больше. Все, принадлежащее Баху, бесценно. Но как вы узнали?
Ахиллес. Я нашел внутри надпись – видите, здесь выгравированы буквы «В», «А», «С», «Н»?
Черепаха. Какая необычайная вещь! (Бережно ставит бокал Б на полку). Кстати, вы знаете, что каждая из четырех букв фамилии Баха – название музыкальной ноты?
Ахиллес. Помилуйте, это невозможно! Музыкальные ноты идут только от «А» до «G».
Черепаха. А в Германии, на родине Баха, обычай был тот же, что и в большинстве стран, исключая, что «В» они называют «Н», а «В-бемоль» называют «В». например, мы говорим о «Мессе В-минор», а они о его «Н-моль мессе».
Ахиллес. М-м-м… Пожалуй. Несколько запутанно: Н – это В, а В – это В-бемоль. Наверно, его фамилия составляет мелодию.
Черепаха. Я знаю. Он в самом деле ввел эту мелодию в одну из самых своих разработанных пьес, именно, финальный «Контрапункт» в своем «Искусстве фуги». Это была его последняя вещь. Когда я слушал ее впервые, я не представлял, чем она кончится. Внезапно, без предупреждения, она оборвалась. И затем… мертвое молчание. Я мгновенно осознал, что вот сейчас Бах умер. Это неописуемо печальный момент, он меня потряс – я был буквально разбит. Во всяком случае, В – А – С – Н – последняя тема этой фуги. Она скрыта внутри пьесы. Бах не выявил ее, но если знать заранее, найти нетрудно. Ах, да сколько известно способов спрятать что-то в музыке…
Ахиллес. Так же как в поэзии. Поэты, знаете, любили такие вещи (хотя сейчас они не в моде). Например, Льюис Кэрролл часто зашифровывал слова или имена в первых буквах каждой строчки своих стихотворений. Стихи, в которых скрыто такое сообщение, называются «акростихи».
Черепаха. И Бах тоже иногда писал акростихи, что неудивительно. Ведь контрапункт и акростих, с их уровнями скрытых смыслов, имеют много общего. О Небо! Скрытые возможности формы беспредельны. Притом они не ограничены поэзией; каждый может написать акростих, даже диалогист.
Ахиллес. Бога ради, это еще кто – диалогист? Вдвойне-алогичный?
Черепаха. Автор диалогов, только и всего. Хм-м… только что пришло в голову: если, паче чаяния, какой-нибудь диалогист захочет написать акростих в честь Баха, как вы думаете, чье имя ему лучше зашифровать – СВОЕ или Баха? Впрочем, что говорить о таких пустяках? Всякий, кто пишет, пишет по-своему. Вернемся к мелодии имени Баха. Знаете ли вы, что мелодия В – А – С – Н, как ее ни играй, задом наперед или вверх ногами, будет точно такая же самая?
Ахиллес. Хотел бы я знать, как можно играть вверх ногами? Задом наперед, это понятно: вы играете Н – С – А – В, но вверх ногами? Вы меня разыгрываете.
Черепаха. А вы, оказывается, скептик? Отлично, я вам сейчас продемонстрирую. Позвольте мне только сходить за скрипкой… (уходит в другую комнату и мигом возвращается со старинной скрипкой)… и мы ее сейчас в лучшем виде, взад и вперед и во все стороны… Посмотрим… (ставит экземпляр «Искусства фуги» на пюпитр и открывает на последней странице). Вот последний «Контрапункт», вот последняя тема…
Черепаха начинает играть В – А – С – , но когда он запиливает финальное Н, внезапно, без предупреждения, его игру прерывает звук чего-то разбивающегося. И он, и Ахиллес оборачиваются – как раз вовремя, чтобы чтобы уловить блеск мириадов осколков стекла, сыплющихся на пол с полки, где еще секунду назад стоял Бокал Б. и затем… мертвое молчание.
Черепаха и Ахиллес проводят день на Кони-Айленд. Купив по комку сахарной ваты, они решают прокатиться на Колесе Обозрения.
Черепаха. Это мое любимое развлечение. Движешься, движешься, а все на одном месте.
Ахиллес. Понятно, чем оно вас привлекает. Вы пристегнулись?
Черепаха. Да, кажется, справился с пряжкой. Поехали! Уи-и-и!
Ахиллес. Вы совсем развеселились.
Черепаха. Есть причина. Моя тетушка, гадалка, сказала, что меня сегодня поджидает Счастливый Случай. Я дрожу от предвкушения!
Ахиллес. Не говорите, что вы верите в предсказания!
Черепаха. Нет… но говорят, они сбываются и с теми, кто не верит.
Ахиллес. Это, конечно, большое счастье.
Черепаха. О, что за вид на берег, толпу, океан, город…
Ахиллес. Великолепный. Взгляните-ка, вон геликоптер. Кажется, он летит в нашу сторону. В самом деле, он уже прямо над нами.
Черепаха. Странно – с него свисает трос, очень близко к нам. Так близко, что его почти можно достать.
Ахиллес. Смотрите! На конце огромный крюк, а на нем записка. (Дотягивается и срывает записку. Они проносятся дальше и начинают спускаться).
Черепаха. Вы можете разобрать, что там написано?
Ахиллес. Да – здесь написано: «Привет, друзья. На следующем обороте хватайтесь за крюк – будет вам Неожиданный Сюрприз».
Черепаха. Письмо грубовато, но кто знает, к чему это приведет? Может быть, в этом есть что-то от Счастливого Случая, который меня ждет? Словом, попробуем!
Ахиллес. Попробуем!
(По пути они отстегивают пряжки, и, достигнув высшей точки, хватаются за крюк. Мгновенно они взвиваются вместе с тросом, который быстро сматывается в парящий геликоптер. Огромная могучая рука втягивает их внутрь).
Голос. Добро пожаловать на борт, сосунки!
Ахиллес. К-кто вы?
Голос. Позвольте представиться. Я Гексахлорофен Дж. Счастливый Случай, Величайший похититель, Превосходнейший пожиратель Черепах, к вашим услугам!
Черепаха. Гульп!
Ахиллес. (шепотом своему другу). Ох – боюсь, это не совсем тот «Счастливый Случай», на который вы рассчитывали. (Счастливому Случаю). Э – осмелюсь спросить – куда вы нас, так сказать в о с х и т и л и ?
Счастливый Случай. Хо-хо! В мою электрическую-кухню-в-небесах! Здесь я превращу этот лакомый кусочек (облизывается, глядя на Черепаху) в чудесный, небесный черепаховый суп! Я не глуп! Шутки в таком роде я делаю ради чревоугодия! Хо-хо-хо!
Ахиллес. Все, что я могу сказать – у вас дьявольский смех.
Счастливый Случай. (смеется дьявольски). Хо-хо-хо! За это замечание, дружок, ты дорого заплатишь! Хо-хо!
Ахиллес. Очень жаль – но что он этим хочет сказать?
Счастливый Случай. Очень просто – каждому из вас я уготовил страшную судьбу! Только подождите! Хо-хо-хо! Хо-хо-хо!
Ахиллес. Ик!
Счастливый Случай. Вот мы и прибыли. Выгружайтесь, друзья, в мою знаменитую электрическую-кухню-в-небесах.
(они входят)
Прежде чем заняться вашей судьбой, позвольте показать вам… Вот моя спальня, вот мой кабинет. Будьте добры, подождите здесь. Я пойду наточить ножи. Пока вы ждете, угощайтесь кукурузными хлопьями. Хо-хо-хо! Черепаховый суп! Мой любимый суп! Хо-хо-хо! (удаляется).
Ахиллес. Ух-ты - хлопья! Язык проглотишь!
Черепаха. Ахиллес! Вы только что наелись сахарной ваты! И потом – как можно думать о еде в такое время?
Ахиллес. Все-таки навар – о, простите, я не должен был употреблять этот оборот, особенно в наших крайних обстоятельствах…
Черепаха. Похоже, мы спеклись.
Ахиллес. Давайте глянем, что за книги старик Счастливый Случай держит у себя в кабинете. Полный набор эзотерики: «Птичьи мозги в познании»; «Шахматы, вращение зонтика и душевное равновесие»; «Концерт для чечеточника с оркестром»… Хм-м.
Черепаха. Что это за открытый томик на столе, рядом с додекаэдром и альбомом для эскизов?
Ахиллес. Этот? Его название – «ЗАМАНЧИВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ АХИЛЛЕСА И ЧЕРЕПАХИ, ИМЕВШИЕ МЕСТО В РАЗЛИЧНЫХ МЕСТАХ ГЛОБУСА».
Черепаха. ЧРЕЗВЫЧАЙНО ЗАМАНЧИВОЕ НАЗВАНИЕ.
Ахиллес. Конечно – и открыто на заманчивом приключении. Оно называется «Джинн и Тоник».
Черепаха. Хм-м… Почему бы это? Может быть, прочтем? Я могу читать за Черепаху, а вы за Ахиллеса.
Ахиллес. Я готов. Все равно делать нам нечего… (начинают читать…)
в правую руку бутылку хлопучки, когда будете пить плющиху, она тоже вплющится в рисунок; и вот, если вы возжаждете «выхлопнуться» обратно в реальность, стоит только
хлопнуть тоника, и «ХЛОП» - вы уже в реальном мире, точно там, откуда прежде плюхнулись.
Ахиллес. Звучит очень интересно. А что произойдет, если принять хлопучки, не вплющившись предварительно в рисунок?
Черепаха. Точно не скажу, Ахиллес, но я бы поостерегся баловаться с этими странными плюх- и хлоп- настойками. Был у меня приятель, Хорек, он сделал в точности то, что вы предположили – и никто о нем с тех пор не слыхал.
Ахиллес. Какое несчастье. А бутылочку плющихи можно с собой прихватить?
Черепаха. О, конечно. Держите ее в левой руке, и она вместе с вами вплющится в картинку, на которую вы смотрите.
Ахиллес. А что случится, если в картинке, в которую вы вошли, вы найдете еще картинку и выпьете еще глоток плющ-пунша?
Черепаха. Чего и следует ожидать: вы окажетесь внутри картинки-в-картинке.
Ахиллес. Полагаю, что нужно хлопнуть дважды, чтобы извлечь себя из двойной картинки и восстановиться в реальности.
Черепаха. Правильно. Нужен «хлоп» на каждый «плюх», потому что «плюх» вбирает вас в картинку, а «хлоп» выбирает.
Ахиллес. Знаете, это звучит как-то подозрительно… Вы уверены, что не испытываете пределы моего легковерия?
Черепаха. Клянусь! Видите – вот как раз у меня в кармане два сосуда… (достает из внутреннего кармана два довольно больших сосуда без этикеток, в одном из них, как можно услышать, плещется красная жидкость, а в другом, как можно услышать, плещется голубая жидкость). Если хотите, можем попробовать. Что вы сказали?
Ахиллес. Да, конечно, э-хм, может быть, э-хм…
Черепаха. Прекрасно! Я так и знал, что вы захотите. Не вплющиться ли нам в мир эшеровского «Выпукло-вогнутого»?
Ахиллес. Н-ну, э…
Черепаха. Решено. Не забыть бы взять эту фляжку тоника, чтобы мы могли выхлопнуться обратно. Не хотите ли взять эту тяжкую ответственность на себя, Ахиллес?
Ахиллес. Если вам все равно, я немного нервничаю, и я бы предпочел просить вас, с вашим опытом, провести операцию.
Черепаха. Очень хорошо.
(С этими словами Черепаха наливает две маленькие порции плющихи (плющ-пунша). Затем он берет фляжку тоника и крепко зажимает в правой руке. Он и Ахиллес подносят стаканы к губам).
Черепаха. До дна!
(Они выпивают).
Ахиллес. Необычайно странный вкус.
Черепаха. Нужно привыкнуть.
Ахиллес. У тоника тоже странный вкус?
Черепаха. О, это совсем другое ощущение. Вкусив тоника, испытываешь такое глубокое удовлетворение, словно только об этом всю жизнь и мечтал.
Ахиллес. О, я это предчувствую.
Черепаха. Ну, Ахиллес, где мы?
Ахиллес. (оглядевшись). Мы в маленькой гондоле, скользящей вдоль канала. Я хочу выйти. М-р Гондольер, пожалуйста, высадите нас.
(Гондольер не обращает внимания на просьбу).
Черепаха. Он не понимает по-английски. Если мы собираемся выходить, лучше выпрыгнуть скорее, пока мы не попали в ужасный Тоннель Любви – он прямо впереди.
(Ахиллес, немного побледнев, выскакивает в долю секунды и вытаскивает своего медленного друга).
Ахиллес. Мне не понравилось название этого места, хорошо, что мы выбрались сюда. Кстати, откуда вы знаете об этих местах? Вы здесь были раньше?
Черепаха. Много раз, хотя я всегда приходил из других рисунков Эшера. Знаете, они там, за рамами, все соединяются. Если вы в одном, можете попасть в другой.
Ахиллес. Удивительно! Если бы я не очутился здесь и не увидел всего этого своими глазами, вряд ли я бы вам поверил. (они проходят под маленькой аркой). Гляньте на этих славных ящерок!
Черепаха. Славные? Они вовсе не славные – я от одного их вида содрогаюсь! Это злобные стражи волшебной медной лампы, висящей над нами! Одно касание их языка – и любой смертный превратится в маринад!
Ахиллес. Укропный или сладкий?
Черепаха. Укропный.
Ахиллес. Да, кислое дело! Но если лампа обладает волшебной силой, я бы хотел достать ее.
Черепаха. Безрассудная затея, друг мой. Я бы не рискнул.
Ахиллес. Я только разок попробую.
(Он крадучись подбирается к лампе, стараясь не разбудить спящего рядом парнишку. Внезапно он оступается на краю странной, в форме раковины, выемки в полу. Отчаянно шатаясь, пытаясь удержаться, он успевает схватиться одной рукой за лампу. Раскачиваясь, как маятник, между шипящими ящерицами, которые тянут к нему языки, он безнадежно повисает в пространстве).
Ахиллес. На по-о-о-о-мо-о-ощь!
(Его крик привлекает внимание женщины, которая сбегает по ступеням и будит спящего мальчика. Тот, сразу оценив ситуацию, с доброй улыбкой на лице жестом успокаивает Ахиллеса. Он обращается с невнятными гортанными словами к двум трубачам, высовывающимся из окон, и сразу же раздаются таинственные музыкальные созвучия. Сонный паренек указывает на ящериц, и Ахиллес видит, что музыка подействовала на них усыпляющее. Вскоре они совсем цепенеют. Тогда добрый мальчик окликает двух своих друзей, взбирающихся по лестницам. Те переносят лестницы и устанавливают их в виде мостика прямо под висящим Ахиллесом. Они показывают жестами, чтобы он скорее спускался. Но Ахиллес прежде ловко размыкает верхнее звено цепи, на котором висит лампа, и снимает лампу. Затем Ахиллес спускается по мосту из лестниц, и три паренька уводят его в безопасное место. Ахиллес, широко раскинув руки, благодарно обнимает всех троих).
Ахиллес. О, м-р Ч., как я им отплачу?
Черепаха. Я знаю случайно, что эти доблестные ребята очень любят кофе, а там в городе, внизу, есть место, где можно получить чашку несравненного эспрессо. Пригласим их на чашку эспрессо!
Ахиллес. Это решает вопрос.
(При помощи несколько комичных жестов, улыбок и слов Ахиллес наконец передает парнишкам свое приглашение, и все пятеро, спускаясь и поднимаясь по лестницам, отправляются в город. Они находят прелестное маленькое кафе, рассаживаются и заказывают пять эспрессо. Отхлебнув кофе, Ахиллес вспоминает про свою лампу).
Ахиллес. Я забыл, м-р Ч. – у меня теперь есть волшебная Лампа! Но что в ней волшебного?
Черепаха. О, как обычно – гений.
Ахиллес. Что? Значит, если потереть Лампу, явится гений и выполнит желание?
Черепаха. Конечно. А вы чего ждали? Дождя из пенни?
Ахиллес. Это же фантастика! Я могу иметь все, что пожелаю! А? я всегда мечтал, чтобы со мной случилось такое…
(Ахиллес мягко трет большую букву Л, выгравированную на медной поверхности Лампы… Внезапно возникает огромный клуб дыма, и в его формах пятеро друзей могут различить таинственную, призрачную фигуру, возвышающуюся над ними).
Гений. Привет, друзья – и спасибо за избавление моей Лампы от проклятой Пары Ящеров.
(При этих словах Гений хватает Лампу и втискивает в карман, спрятанный среди складок его длинной призрачной одежды, струящейся из Лампы).
В благодарность за ваше героическое деяние, рад обещать вам, от имени своей лампы, исполнение трех желаний!
Ахиллес. О-о-о! Что бы пожелать? А, знаю! Я это придумал, когда первый раз читал Арабские Ночи (этот сборник дурацких (одна из другой возникающих) сказок). – Я хочу, чтобы у меня было СТО желаний, а не три! Неглупо, а, м-р Ч.? Вы бы не додумались. Я всегда удивлялся, почему эти задвинутые в сказках сами так не попробовали.
Черепаха. Может быть, вы сейчас узнаете, почему.
Гений. Мне очень жаль, Ахиллес, но я не исполняю мета-желаний.
Ахиллес. Я хочу, чтобы ты мне сказал, что такое мета-желание!
Гений. Но это мета-мета-желание – и его я тоже не могу исполнить.
Ахиллес. Что-о? Я тебя не понимаю.
Черепаха. Почему бы вам не перефразировать вашу последнюю просьбу, Ахиллес?
Ахиллес. Что вы хотите сказать? Зачем?
Черепаха. Вы же начали «я хочу». Поскольку вам нужна информация, вы бы лучше просто задали вопрос.
Ахиллес. Хорошо, хоть я и не понимаю, зачем. Скажите, м-р Гений – что такое мета-желание?
Гений. Это желание желаний. Мне не дозволено выполнять мета-желаний. В моей компетенции только самые обычные желания, вроде дюжины пива, Елены Троянской на кушетке или самого дорогого уикенда на двоих в Копакабане. Сами понимаете, простые вещи. Но мета-желаний я не могу исполнять. БОГ не разрешает.
Ахиллес. БОГ? Кто такой БОГ? И почему он не дает вам выполнять мета-желаний? Ведь это такой пустяк по сравнению с тем, что вы предлагаете…
Гений. Ну, это вопрос запутанный. Почему бы вам все-таки не высказать ваши желания? Или хотя бы одно. У меня, знаете, время не беспредельное…
Ахиллес. О, я так расстроен… я ведь РАССЧИТЫВАЛ пожелать сто желаний…
Гений. Вот так так! Не могу видеть кого-либо столь разочарованным. И вообще мета-желания – мой любимый вид желаний. Посмотрим, не могу ли я что-нибудь для вас сделать. Секунду…
(Гений извлекает из тонких складок одежды вещь, очень похожую на медную лампу, которую он спрятал, но серебряную, и там, где на той стояло «Л», на этой стоит «МЛ» помельче, занимающее столько же места).
Гений. Это моя Мета-Лампа…
(Он трет Мета-Лампу, и возникает огромный клуб дыма. В волнах дыма можно различить облачные формы, возвышающиеся над всеми).
Мета-Гений. Я Мета-Гений. Ты звал меня, О Гений? Чего ты желаешь?
Гений. У меня есть особое желание к тебе, О Джинн, и к тебе, О БОГ. Я хочу разрешение на временное снятия всех видов ограничений на желания, до исполнения одного Нетипового Желания. Исполнишь ли ты это мое Желание?
Мета-Гений. Я передам его по инстанциям, разумеется. Полсекунды…
(И, вдвое быстрее Гения, он извлекает из тонких складок одежды вещь, похожую на серебряную Мета-Лампу, но золотую, и там, где на той стояло «МЛ», на этой стоит «ММЛ» буквами помельче, занимающими столько же места).
Ахиллес. (голосом на октаву выше, чем прежде). А это что?
Мета-Гений. Это моя Мета-Мета-Лампа…
(Он трет Мета-Мета-Лампу, и возникает огромный клуб дыма. В волнах дыма можно различить облачные формы, возвышающиеся над всеми).
Мета-Мета-Гений. Я Мета-Мета-Гений. Ты звал меня, О Мета-Гений? Чего ты желаешь?
Мета-Гений. У меня есть особое желание к тебе, О Джинн, и к тебе, О БОГ. Я хочу разрешение на временное снятия всех видов ограничений на желания, до исполнения одного Нетипового Желания. Исполнишь ли ты это мое Желание?
Мета-Мета-Гений. Я передам его по инстанциям, разумеется. Четверть секунды…
(И, вдвое быстрее Мета-Гения, Мета-Мета-Гений извлекает из тонких складок одежды вещь, очень похожую на золотую Мета-Мета-Лампу, только сделанную из…)
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - (БОГ)
(Втекает в Мета-Мета-Мета-Лампу, которую Мета-Мета-Гений затем скрывает в одежде, вдвое медленнее, чем это делал Мета-Мета-Гений).
Твое желание исполнено, О Мета-Гений.
Мета-Гений. Благодарю тебя, О Джинн, и тебя, О БОГ.
( И Мета-Мета-Гений, как прежде возвышавшийся над ним, втекает в Мета-Мета-Лампу, которую Мета-Гений затем скрывает в одежде, вдвое медленнее, чем это делал Мета-Мета-Гений).
Твое желание исполнено, О Гений.
Гений. Благодарю тебя, О Джинн, и тебя, О БОГ.
(И Мета-Гений, как прежде возвышавшиеся над ним, втекает в Мета-Лампу, которую Гений затем скрывает в одежде, вдвое медленнее, чем это делал Мета-Гений).
Твое желание исполнено, Ахиллес.
(С того момента, как он сказал «секунду», прошла точно одна секунда).
Ахиллес. Благодарю тебя, О Джинн, и тебя, О БОГ.
Гений. Счастлив сообщить, Ахиллес, что тебе предоставлено одно (1) Нетиповое желание – так сказать, желание, или мета-желание, или мета-мета желание, словом, столько «мета», сколько ты пожелаешь – и даже бесконечно много (если пожелаешь).
Ахиллес. О, благодарю тебя, Гений. Но мое любопытство возбуждено. Прежде чем исполнить мое желание, не скажешь ли ты, кто – или что – есть БОГ?
Гений. Не то и не это. БОГ – это сокращенное БОГ Очередного Гения. Очередной Гений, или Джинн, означает Гения, Мета-Гения, Мета-Мета-Гения и т.д. это нетиповое слово.
Ахиллес. Но – но – как же можно быть собственным сокращением?
Гений. О, разве вы не знакомы с рекурсивными сокращениями? Я думал, о них все знают. Видите ли, БОГ составлен из БОГ Очередного Гения – что можно раскрыть как БОГ Очередного Гения Очередного Гения, что в свою очередь можно раскрыть как БОГ Очередного Гения Очередного Гения Очередного Гения, - что в свою очередь можно раскрыть далее… Можете продолжать сколько угодно.
Ахиллес. Но так я никогда не дойду до конца!
Гений. Естественно. БОГ не может быть раскрыт до конца.
Ахиллес. Хм-м… Это странно. Что ты имел в виду, когда сказал Мета-Гению: «У меня есть особое желание к тебе, О Джинн, и к тебе, О БОГ»?
Гений. Мне нужно было передать запрос не только Мета-Гению, но и всем вышестоящим по очереди. Методом рекурсивного сокращения это получается само собой. Видишь ли, когда Мета-Гений принимает мой запрос, он должен переправить его БОГу. Тогда он передает такое же послание Мета-Мета-Гению, который передает Мета-Мета-Мета-Гению… восходя по цепи, послание достигает БОГа.
Ахиллес. Понятно. Значит, БОГ сидит на верху лестницы из Джиннов?
Гений. Нет, нет, нет! Никакого «на верху», там нет верха! Вот почему БОГ рекурсивное сокращение. БОГ не верховный Джинн; БОГ возвышается над Джиннами для каждого данного Джинна.
Черепаха. Мне кажется, каждый Джинн должен иметь свою концепцию БОГа, поскольку для каждого Джинна БОГ – это конфигурация Джиннов над ним, а она разная для любых двух Джиннов.
Гений. Вы абсолютно правы – и поскольку я низший Джинн, мое восприятие БОГа самое трепетное. Мне жаль высших Джиннов, которые мнят себя ближе к БОГу. Какое кощунство!
Ахиллес. Чушь, значит, Гении создают БОГа.
Черепаха. Вы что, Ахиллес, в самом деле поверили этим россказням о БОГе?
Ахиллес. Конечно. Вы что, атеист, м-р. Ч? Агностик?
Черепаха. Не думаю, что я агностик. Я, должно быть, мета-агностик.
Ахиллес. Что-о-о? Я вас не понимаю.
Черепаха. Постойте… Если бы я был мета-агностик, я беспокоился бы, агностик я или нет – но я ничего такого не чувствую; вероятно, я мета-мета-агностик. Похоже на то. Ну, хорошо. Скажите, Гений, может ли Джинн сделать ошибку и исказить послание, движущееся по цепи?
Гений. Это бывает; по этой причине Нетиповые Желания часто не исполняются. Видите ли, шанс, что послание будет искажено в любом отдельном звене, бесконечно мал – но если выставить в ряд бесконечное число звеньев, возникает вероятность, что искажение ГДЕ-ТО произойдет. Фактически, как ни странно, происходит бесконечно много искажений, хотя в цепи они разбросаны очень редко.
Ахиллес. Тогда просто чудо, что хоть одно Нетиповое Желание было исполнено.
Гений. Это не так. Большинство искажений незначительны, многие компенсируют друг друга. Но случайно – очень редко – неисполнение Нетипового Желания может быть прослежено до ошибки отдельного несчастного Джинна. Тогда виновный Джинн должен пройти сквозь бесконечный строй из джиннов, до БОГа, и от каждого получить шлепок. Шлепать очень смешно, а ему совсем не больно. Вы бы повеселились, если бы увидели.
Ахиллес. Вот бы посмотреть! Но это бывает только, когда не выполняется Нетиповое Желание?
Гений. Вот именно.
Ахиллес. Хм-м-м… У меня идея насчет моего желания.
Черепаха. Правда? Какая?
Ахиллес. Я хочу, чтобы мое желание не исполнилось!
(В тот же миг начинается нечто – если можно употребить слово «нечто» - неописуемое, и попытки описать это должны быть оставлены).
(Вы конечно успели забыть, что Ахиллес и Черепаха читают книгу «ЗАМАНЧИВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ АХИЛЛЕСА И ЧЕРЕПАХИ, ИМЕВШИЕ МЕСТО В РАЗЛИЧНЫХ МЕСТАХ ГЛОБУСА», о себе самих, каждый за себя, и глава называется «Джинн и Тоник». В реальности они находятся в кухне великана, и следующие ремарки произносятся именно там:
Ахиллес. Что, черт возьми, значит это загадочное замечание?
Черепаха. Оно относится к Нетиповому Желанию Ахиллеса.
Ахиллес. Но он же его не высказал!
Черепаха. Нет, высказал. Он сказал: «Я хочу, чтобы мое желание не исполнилось!», и Гений принял ЭТО, как его желание.
(В это время в коридоре слышатся приближающиеся шаги).
Ахиллес. О боже! Это звучит зловеще.
(Шаги останавливаются; затем поворачиваются и удаляются).
Черепаха. Ф-ф-фу-у!
Ахиллес. Но история продолжается, или это все? Переверните страницу, посмотрим.
(Черепаха листает «Джинн и Тоник», и они видят, что история продолжается…)
Ахиллес. Эй! Что случилось? Где мой Гений? Где моя Лампа? Моя чашка эспрессо? Куда делись наши юные друзья из «Выпукло-вогнутого» мира? Что здесь делают эти мелкие ящеры?
Черепаха. Боюсь, что наша история подпорчена, Ахиллес.
Ахиллес. Что, черт возьми, значит это загадочное замечание?
Черепаха. Оно относится к вашему Нетиповому Желанию.
Ахиллес. Но я же его не высказал!
Черепаха. Нет, высказали. Вы сказали: «Я хочу, чтобы мое желание не исполнилось!», и Гений принял ЭТО, как ваше желание.
Ахиллес. О боже! Это звучит зловеще.
Черепаха. Это звучит ПАРАДОКСАЛЬНО. Чтобы исполнить это Желание, нужно в нем отказать – но если не исполнить, оно исполнится.
Ахиллес. И что же случилось? Остановилась Земля? Лопнула Вселенная?
Черепаха. Нет. Рухнула Система.
Ахиллес. Что это значит?
Черепаха. Что мы с вами, Ахиллес, внезапно и мгновенно перенеслись в Тумболию.
Ахиллес. Куда?
Черепаха. В Тумболию; в стану предсмертных вздохов и перегоревших лампочек. Это вроде зала ожидания, где железо никогда не дождется своих софтов. Не спрашивайте, когда пала система и мы оказались здесь. Может быть, мгновения назад, часы, дни – даже годы.
Ахиллес. Я не спрашиваю, когда мы оказались здесь! Я спрашиваю, когда мне дадут мое Желание! Хочу Гения!
Черепаха. Мне очень жаль, Ахиллес, но это у вас пролетело. Вы обрушили систему, и благодарите свою звезду, что вообще уцелели. Могло быть хуже. Но что это за место?
Ахиллес. Теперь я узнаю - это тот же рисунок Эшера. «РЕПТИЛИИ».
Черепаха. Ага! Прежде чем рухнуть, Система попыталась спасти, что можно, из нашей истории. Это оказалась гравюра Эшера с ящерами. Похвально.
Ахиллес. Да, посмотрите – не наш ли это сосуд с хлоп-тоником там на столе возле ящеров, совершающих цикл?
Черепаха. Конечно, это он, Ахиллес. Должен сказать, нам очень повезло. Система была так добра, что вернула нам хлоп-тоник – этот чудесный напиток!
Ахиллес. Я вижу! Мы можем теперь выхлопнуть обратно из эшеровского мира ко мне домой.
Черепаха. Там на столе рядом с тоником несколько книг. Интересно, что это за книги? (берет самую маленькую, открытую посредине). Кажется, очень заманчивая книга.
Ахиллес. Правда? Как она называется?
Черепаха. «ЗАМАНЧИВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ АХИЛЛЕСА И ЧЕРЕПАХИ, ИМЕВШИЕ МЕСТО В РАЗЛИЧНЫХ МЕСТАХ ГЛОБУСА». Звучит так, что просто хочется почитать книгу.
Ахиллес. Ну, вы можете читать, если хотите, но я – я не хочу рисковать хлоп-тоником – какой-нибудь ящер может столкнуть его со стола, так что я возьму его…
(бросается к столу и тянется к хлоп-тонику, но в спешке толкает фляжку, она падает со стола и катится).
О, нет! М-р Ч. – взгляните! Я случайно уронил тоник на пол, и он катится – катится – к лестнице! Скорее, пока он не пропал!
(Черепаха не слышит, целиком погрузившись в маленький томик, который держит в руках).
Черепаха. Э? Хорошенькая история.
Ахиллес. М-р Ч., м-р Ч., помогите! Помогите спасти фляжку с тоником!
Черепаха. Что за шум?
Ахиллес. Фляжка с тоником – я сбил ее со стола, и она…
(в этот момент фляжка достигает края площадки и проваливается в лестничный колодец).
О, нет! Что нам делать? М-р Черепаха, вы ничуть не встревожены? Наш тоник пропал! Свалился в лестничный пролет! Придется спускаться еще ниже!
Черепаха. Еще книжек? Благодарю, я уже углубился в эту. Не присоединитесь ли?
(начинает читать вслух, и Ахиллес, бросившись сразу в две стороны, наконец останавливается и изображает Черепаху).
Ахиллес. Тут совсем темно, м-р Ч. Ничего не вижу. Ох! Я стукнулся о стенку. Осторожнее!
Черепаха. Вот – здесь несколько тросточек. Хотите взять одну? Будете держать перед собой и ни во что не врежетесь.
Ахиллес. Прекрасная мысль. (берет трость). Вам не кажется, что дорожка, по которой мы идем, слегка загибается влево?
Черепаха. Да, чуть-чуть.
Ахиллес. Хотел бы я знать, где мы. И увидим ли когда-нибудь дневной свет. Лучше бы я не слушал вас, когда вы меня угостили этим «ВЫПЕЙ МЕНЯ».
Черепаха. Уверяю вас, это безвредно. Я это сто раз делал и ни разу не пожалел. Так легко и приятно быть маленьким.
Ахиллес. Быть маленьким? Что вы со мной сделали?
Черепаха. Не сваливайте на других. Вы это сделали по собственной воле.
Ахиллес. Вы меня сократили? И этот лабиринт, в который мы попали, на самом деле крошечная вещь, на которую всякий может НАСТУПИТЬ?
Черепаха. Лабиринт? Лабиринт? Может ли это быть? Неужели мы в Маленьком Гармоническом Лабиринте ужасного Мажотавра?
Ахиллес. Ик! Что это?
Черепаха. Говорят – хотя лично я никогда в это не верил – что злобный Мажотавр построил крошечный лабиринт и сидит посреди него в яме, дожидаясь, что невинная жертва затеряется в его безысходности7 когда же они дозаблуждаются до точки, он смеется и смеется над ними – так жестоко, что засмеивает до смерти.
Ахиллес. О, только не это!
Черепаха. Но это только миф. Смелее, Ахиллес!
(И бесстрашная пара тащится дальше).
Ахиллес. Чувствуете, какие стены? Как будто гофрированные, только впадины разной ширины.
(Чтобы подчеркнуть свои слова, он на ходу ведет по стене тростью. Трость, задевая за выступы и отскакивая, издает странный звук, которому вторит эхо в изогнутом коридоре, вдоль которого они движутся).
Черепаха. (встревожено). Что это?
Ахиллес. О, это я просто провел тростью по сене.
Черепаха. Ф-ф-фу! Я было подумал, что это мычание страшного Мажотавра!
Ахиллес. Вы, кажется, говорили, что это миф?
Черепаха. Конечно. Бояться нечего.
(Ахиллес снова приставляет трость к стене, продолжая идти вперед. При этом слышатся музыкальные звуки, исходящие из той точки, где трость касается стены).
Черепаха. Ох-ох-ох. Что-то мне не по себе, Ахиллес. Может, этот Лабиринт вовсе не миф.
Ахиллес. Погодите. Почему вы вдруг переменили мнение?
Черепаха. Слышите эту музыку?
(Чтобы лучше слышать, Ахиллес опускает трость, и мелодия умолкает).
Эй! Поставьте обратно! Я хочу услышать конец отрывка!
(Ахиллес смущенно повинуется, и музыка звучит снова).
Спасибо. Теперь, как я уже сказал, я знаю, где мы.
Ахиллес. Правда? И где же?
Черепаха. Мы идем вдоль спиральной дорожки по пластинке, лежащей в футляре. Ваша трость, задевая за выступы в стене, действует как игла, бегущая вдоль дорожки, и мы слышим музыку.
Ахиллес. О, нет, о, нет…
Черепаха. Как? Вас это не радует? Был ли у вас когда-нибудь случай вступить в такой близкий контакт с музыкой?
Ахиллес. Как я смогу победить большого человека, если я сам меньше блохи, м-р Черепаха?
Черепаха. О, вас это беспокоит? Вот уж не стоит мучиться, Ахиллес.
Ахиллес. Вас послушать, так покажется, что вы никогда не беспокоитесь.
Черепаха. Не знаю. Но о чем я точно не беспокоюсь, так это о своей величине. Особенно, когда угрожает встреча с ужасным Мажотавром!
Ахиллес. Кошмар! Вы же говорили…
Черепаха. Боюсь, что так, Ахиллес. Музыка выдает.
Ахиллес. Как это может быть?
Черепаха. Когда я услышал мелодию В – А – С – Н в верхнем голосе, я сразу понял, что дорожка, по которой мы идем, может быть только внутри «Маленького Гармонического Лабиринта», одной из наименее известных пьес Баха. Она называется так из-за головокружительной смены модуляций.
Ахиллес. Че-чего?
Черепаха. Ну, вы знаете, что большинство музыкальных пьес написаны в ключе, или тональности, например С-мажор, как эта.
Ахиллес. Я слышал этот термин. Это значит, что С – завершающая нота.
Черепаха. Да. С, некоторым образом, образует фундамент. Обычно говорят «тоника».
Ахиллес. И от тоники отклоняются только для того, чтобы постоянно возвращаться?
Черепаха. Верно. В развитии пьесы участвуют всевозможные аккорды и мелодии, уводящие от тоники. Мало-по-малу возникает напряжение – нарастает желание вернуться домой, услышать тонику.
Ахиллес. Вот почему в конце пьесы я всегда чувствую удовлетворение, словно всю жизнь мечтал о тонике?
Черепаха. Точно так. Композитор пользуется своим знанием законов гармонии, чтобы управлять нашими эмоциями, пробуждая надежду услышать тонику.
Ахиллес. Но вы собирались рассказать о модуляциях.
Черепаха. Очень важно, что композитор может «модулировать» на протяжении пьесы, т-е воздвигать временные цели, иные, чем разрешение в тонике.
Ахиллес. Я понимаю… кажется. Вы хотите сказать, что последовательность аккордов так смещает гармоническое напряжение, что я уже жду разрешения в новом ключе?
Черепаха. Правильно. Это усложняет ситуацию, потому что, хотя вы в данный момент ждете разрешения в новом ключе, подсознательно вы испытываете страстное желание достигнуть настоящей цели – в данном случае, С-мажор. И когда второстепенная цель достигнута…
Ахиллес. (взволнованно жестикулируя). О! Слушайте великолепные возвышающиеся и падающие аккорды, возвещающие конец Маленького Гармонического Лабиринта!
Черепаха. Нет, Ахиллес, это не конец, это только…
Ахиллес. Конечно, это конец! О-о-о! Какое могучее, властное окончание! Какое чувство облегчения Это и есть разрешение! Вот здорово!
(Действительно, в этот момент музыка прекращается, и они выходят на открытое пространство без стен).
Видите, это ВСЕ. Разве я не говорил?
Черепаха. Тут что-то не так… Эта пластинка – позор музыкальному миру…
Ахиллес. Что вы хотите сказать?
Черепаха. В точности что я вам только что говорил. Здесь Бах модулировал из С в G, установив вторичную цель – услышать G. Это значит, что вы испытываете двойное напряжение – ожидаете G, но сохраняете в уме главное желание триумфального разрешения в С-мажор.
Ахиллес. Как можно сохранять что-то в уме, слушая музыку? Разве музыка – интеллектуальное упражнение?
Черепаха. Нет, конечно нет. Бывает очень интеллектуальная музыка, но далеко не вся. Большую часть времени ваше ухо и мозг «вычисляют» за вас и сообщают чувствам, что они хотят услышать. Вам не нужно думать об этом сознательно. Но здесь Бах разыгрывает вас, намеренно сбивает с пути. И в вашем случае, Ахиллес, он преуспел.
Ахиллес. Вы хотите сказать, что я отозвался на разрешение в дополнительном ключе?
Черепаха. Верно.
Ахиллес. А для меня это все еще звучит как финал.
Черепаха. Бах намеренно заставил это звучать так. Вы просто попали в его ловушку. Это должно было прозвучать как финал, но если вы внимательно следили за движением гармонии, вы заметили бы, что это ложный ключ. Видимо, не только вы, но и эта жалкая фирма грамзаписи попала в ту же ловушку, и они оборвали пьесу преждевременно!
Ахиллес. Бах сыграл со мной грязную штуку!
Черепаха. В том-то и вся игра – заставить вас потеряться в Лабиринте! Злобный Мажотавр, как видите, в заговоре с Бахом, и если вы не остережетесь, он теперь засмеет вас до смерти – а может, и меня тоже!
Ахиллес. О, поспешим и уйдем отсюда! Быстро! Бежим назад вдоль звуковой дорожки и ускользнем на ту сторону пластинки, пока нас не заметил злобный Мажотавр!
Черепаха. Ради бога, нет! Мои чувства слишком утонченны, чтобы вынести нелепое чередование аккордов, звучащих в обратном порядке!
Ахиллес. О, м-р Ч., как же мы отсюда выберемся, если нельзя даже идти вспять?
Черепаха. Очень хороший вопрос.
(В отчаянии Ахиллес бесцельно бросается бежать во тьму. Внезапно слышится легкий вскрик, а затем – «шмяк»).
Ахиллес – вы целы?
Ахиллес. Слегка потрясен, но в остальном – отлично. Я упал в какую-то большую дыру.
Черепаха. Вы упали в яму злобного Мажотавра! Я иду на помощь. Надо спешить!
Ахиллес. Осторожнее, м-р Ч., я не хочу, чтобы ВЫ тоже упали сюда.
Черепаха. Не беспокойтесь, Ахиллес. Все будет в по…
(Внезапно слышится легкий вскрик, а затем – «шмяк»).
Ахиллес. М-р Ч. – вы тоже упали? Вы целы?
Черепаха. Отчасти. Пострадало все, кроме чести.
Ахиллес. Кислое дело, правда?
(Внезапно в пугающей близости раздается могучий, громовой смех).
Черепаха. Осторожно, Ахиллес! Это совсем не смешно!
Мажотавр. Хи-хи-хи! Хо-хо! Хоу-хоу-хоу!
Ахиллес. Я слабею, м-р Ч….
Черепаха. Постарайтесь не обращать внимания на его смех, Ахиллес. Это единственная надежда.
Ахиллес. Я стараюсь, как могу… Если бы не на пустой желудок!
Черепаха. Слушайте, мне кажется, или здесь рядом миска кукурузных хлопьев с маслом?
Ахиллес. Я тоже чувствую запах. Откуда он?
Черепаха. Кажется, оттуда. О! Я свалился в большую миску. Да, действительно – кажется, это миска с хлопьями!
Ахиллес. Ух ты – хлопья! Язык проглотишь!
Черепаха. Будем надеяться, что это не хлопушки и не плющки! Иногда так трудно различить хлопья и хлопушки…
Ахиллес. При чем здесь Пушкин?
Черепаха. Ни при чем. Вы что, того?
Ахиллес. Ого-го! Надеюсь, что нет! Ну, приналяжем!
(И двое друзей начинают хрустеть хлопьями (или хлопушками?) – и вдруг – ХЛОП! – я думаю, это все-таки были хлопья).
(Дальше опять реплики персонажей, читающих книжку о «приключениях Ахиллеса и Черепахи в…», т.е. тех же Ахиллеса и Черепахи, но на уровень выше)
Черепаха. Какая забавная история. Смешно, правда?
Ахиллес. Умеренно. Хотел бы я знать, выбрались они из ямы злобного Мажотавра или нет? Бедный Ахиллес – он так хотел снова стать большим…
Черепаха. Не беспокойтесь, они выбрались, и он вырос. Вот что значило это «ХЛОП».
Ахиллес. Не знаю, не знаю. И я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочу найти бутылочку с тоником. У меня во рту пересохло. А что может быть приятнее, чем глоток хлоп-тоника?
Черепаха. Это средство славится способностью утолять ажду. В некоторых местах из-за него чуть с ума не сходят. В Вене на рубеже веков фабрика Шёнберга прекратила выпуск тоника и стала производить кашу. Вы не можете представить, что там поднялось.
Ахиллес. Легко догадаться. Но давайте искать тоник. Эй – минутку. Эти ящеры на доске – вы в них не видите ничего странного?
Черепаха. М-м-м… Ничего особенного. Что вас так заинтересовало?
Ахиллес. Вы не видите? Они вылезают из плоского рисунка без всякого хлоп-тоника! Как это у них получается?
Черепаха. О, я вам не говорил? Из картинки можно выйти, двигаясь перпендикулярно ее плоскости, если у вас нет хлоп-тоника. Маленькие ящеры умеют ВЫступать, когда хотят покинуть двумерный мир альбома для эскизов.
Ахиллес. А мы не можем так же ВЫбраться из рисунка Эшера, в котором мы находимся?
Черепаха. Конечно. Нужно только возВЫситься духом. Хотите?
Ахиллес. Все, только бы вернуться домой! Я устал от этих заманчивых приключений!
Черепаха. За мной! Вперед и ВЫше!
(И у них ВЫходит – они отрываются от книги).
Ахиллес. Как хорошо вернуться! Но здесь что-то не так. Это не мой дом! Это ВАШ дом, м-р Черепаха.
Черепаха. И я этому очень рад. Я бы не дополз от вашего дома.
Ахиллес. Ну, я не против прогулки – так что нам все же повезло.
Черепаха. Видите! Вот он, Счастливый Случай!
Мне кажется, тут все равно что-то не так, и слова Черепахи означают появление страшного великана. Ведь они должны были вернуться в его кухню (и миска с хлопьями была там). Хофштадтер надул своих героев, как прежде Бах. Но все равно они так или иначе спаслись и вскоре встретятся для очередного интеллектуального собеседования, потом к ним присоединится Краб, и т.д. Но дальше я переводить не стала.
|