Вернуться на главную страницу

Календарь 2007 РОМАН В ПИСЬМАХ ЭПОХИ ПОБЕЖДАЮЩЕГО ГЛОБАЛИЗМА Январь Сбирается юный герой Александр Посланье писать за границу; Рассеянной дланью рисует меандр По краю вощатой таблицы. Самшитовый стиль, заточённый остро, Кусает, нахмурясь упорно, Но вот вдохновился и пишет: «Добро, Воитель, тебе, чудотворный! Движением брови пославший тьмы тем Крушить рубежи Поднебесной, Льщусь мыслью, что имя моё не совсем Монгольскому уху безвестно. Привет, утопивший полмира в крови, От моря, шумящего вечно, Где делятся люди на варваров – и На эллинов с ясною речью. Что есть Македония? Где она есть? В лесах да в горах затерялась… Большая работа! Великая честь – Взнуздать вековую отсталость И вздёрнуть железной рукой на дыбы! Прославить на двадцать столетий! (Всего-то их сколько?) Чтоб грезили бы О наших деяниях дети! В боях и сражениях – что обрету? И что, между прочим, утрачу? Где о роковую споткнусь я черту, Поставив себе сверхзадачу – Отметить на карте японской: «Здесь был Александр Македонский». Февраль И стиль его тонкий всю ночь напролёт Аттической строгостью дышит. Прочтёт, улыбнётся, и снова прочтёт, И снова всё пишет и пишет. Теперь Аристотелю: «Радуйся, муж, Ум вечно к познанью стремящий, Средь белых колонн и оливковых кущ Увенчанный славою вящей! Учитель бесценный! О, сколь ты блажен, Пылающий страстью вседневной Отдать себя истине сладостной в плен, Как в руки прелестной царевны, С любимой вступить в неразрывный союз… (Прости, кто про что, кто о бане: Ты слышал, я здесь, между делом, женюсь На местной девице, Роксане). Конечно, пустяк, но сказалось само. Вчера поскакал на охоту. Вдруг этакий персик вручает письмо От Дария. Третье по счёту. «Царю, прославляему ныне от всех, Но в сквернах погрязшу обильных! - Он мне, представляешь? – Каких ради грех Побил еси добрых и сильных?» Подобного текста – страниц эдак пять. Намеков полно неприличных Сам знаешь на что. Мне мечей не ковать, Не мазать осей колесничных. Коней не кормить. – Македонцы, за мной! – Так прямо с охоты, как были, Сожгли Персеполь, завладели страной И сколько-то баб пощадили. Теперь мы покамест в Иране. До встречи. Твой искренне                             Саня». Март Все мира явленья вблизи и вдали Исчислившему поименно: Возрадуйся – и благосклонно внемли Сбежавшим с большой перемены. Во первых строках сообщаю тебе О солнечном бывшем затменье. Не только Земля пребывает в борьбе, Но Космос бессмертный не мене. Пиши мне! Отчизны оставленной весть – Младенчества милое эхо. Средь тягот, которые терпим мы здесь, Тебя вспоминаю с утехой. Не время вестей и не время утех! Не время научному спору! Скачу, далеко отрываясь от всех, Навстречу индийскому Пору. От конского топа трясётся земля. Чьё сердце в груди не сожмётся, Рогов запредельному вою внемля, Зря каменный лик полководца? С огромной дружиной, в алмазной броне, Он медленно едет на верном слоне. Что ж видит владыки бессмертного взгляд? Что в ужас его повергает? Готовые к бою фаланги стоят, Оружьем на солнце сверкая. И нет настоящего. Жалкого – нет. День прошлый глядится в грядущий. И хаос опять выползает на свет, Мнет, корчит, и давит, и плющит. Сейчас я, сейчас непременно умру… Кто выдумал первый забаву, Что общезвериную эту игру Зовут, обрядив её, славой? P.S. Отдыхаем в роскошных садах Ферганской долины зелёной. Со временем всё обратит тут во прах Монгол Темучин непреклонный. Апрель Взошедший на трон, всех великих поправ, Глубок и пространен твой разум, Велик и свободен твой царственный нрав, Удача послушна приказам. В столетьях останешься ты, как и я, Кровавой и скорбной загадкой. Державу твою сохранят сыновья – Блесну я зарницею краткой. Я в тридцать умру в Вавилоне, а ты Едва ли успеешь под тридцать Отцово наследство вернуть; но мечты Сметут рубежи и границы. Напрасно ты к первенцу будешь жесток За тёмную тайну рожденья. (Я тоже в какой-то сомнительный срок Явился на свет, и в смятенье Поверг Ойкумену! Преступная мать Болтала, что спуталась с богом Амоном… в Египте пришлось признавать Папашу в баране двурогом. А мужа, Филипа, она извела, Вдову мою после, и сына… Вот так вся империя прахом пошла – Всё в женском коварстве причина). Май Ты дашь ему Запад в наследный удел От лесом поросших предгорий Урала – и дальше: всё, чем завладел, Твоё – до последнего моря. Но сын твой охотой в приморских степях Натешиться всласть не успеет. Мадьяры и ляхи удержат замах Руки самого Субедея. Европа терпеть твоего хомута (Иль ига, по-русски) не будет. Не сетуй: пред вечностью всё суета, Владыки всего только люди. Откуда ты? Кто ты? Зачем ты придёшь, Руинами землю покроешь, Народы и целые царства сотрёшь, И что на их месте построишь? Разрушь, разрушитель, преграды времён, Пространство сожми, непомерный, Востоку и Западу суд и закон, Заветам грядущего верный. Меж мной и тобою пятнадцать веков И гор поднебесных, и мёртвых песков. Являются редко такие вожди, Нам в этой вселенной не тесно, Вот только до Греции не доходи, Нисколько там не интересно! Твой конь пробежал, проскакал и прошёл Весь мир, что уже обитаем. В земле, где неграмотный правит монгол, Европа граничит с Китаем. Пусть мир обозримый в руинах лежит, Пусть трупы усеяли поле, Падут и затихнут везде мятежи, Почуя господскую волю. Завидуя, скажет правитель иной: «Порядок в стране Чингизхана Такой, что девица с богатой казной Проскачет её без охраны – От синей соленой Каспийской волны До крайних изгибов Великой стены». От тюркских племен на брегах Иртыша До гордых мадьяр на Дунае Гонец за неделю проскачет, спеша, Коней на подставах меняя. Расстелется скатертью шёлковый путь, Цепями пойдут караваны, И много столетий спустя, где-нибудь, Подумает юноша странный: «Какой-то пришли они тайной томя, Волнуемы подвигом общим, Как беркут, несомый крылами двумя, И мы на приход их не ропщем». Мы ветер посеем, а бурю пожать Оставим иным поколеньям. Меч взявший да не убоится ножа, Суть нрава монгола – терпенье. Какие ни бродят в народе твоём Глухие, глубинные силы (Монголы родятся верхом и с копьём, Мне нянька ещё говорила) - Но рано иль поздно в назначенный час Иссякнет ваш пассионарный запас. Врагам подчинится твой вольный народ, Лишится и славы, и лавров. Но скоро, утешься, учёный найдёт В пустыне у вас динозавров. Кто это? А вот про кого я наплёл Учителю: лев со слоновым Клыком среди лба, плотоядный козёл – Ужасные чудища, словом. Тут вот работёнка по случаю есть, Боюсь, не придётся по вкусу: Должны мы совместно в историю ввесть Великое племя Урусов. Пока этот род не весьма знаменит, Прославится скоро едва ли. Ни эллин, ни кельт, ни пеласг, ни семит И слыхом о них не слыхали. Ну что ж, и про нас не слыхали вчера, Дай срок, возрастёт поголовье. Найдёшь ты их где-то в низовьях Днепра. (Вот где этот Днепр, чьи низовья?) Им жизни порядок и твёрдый устой Неведомы, да и не надо: Плети себе лапти да песенку пой: Ой, ладо, ой, ладушки-ладо! На западном крае улуса Джучи Чертоги у них и берлоги. Будь добр, хоть чему-нибудь их научи – Ну, почта, таможня, налоги… Чего-то там чудь начудила в лесах И меря теперь намеряет. На пользу им будет неслыханный страх, Что ныне тебя предваряет. Потомки их будут бороться за власть Да жить грабежом и убийством. И вот, наглотавшись татарщины всласть, Её назовут евразийством. P.S. Насчёт русов. Ещё не забудь Одной информации важной: Там тоже прошёл стратегический путь – Посконный, наверно, сермяжный… Да, Север есть Север, а Юг это Юг, А мы между ними, по краю, Навстречу друг другу проложим свою Тропу из варяг в самураи. Я, царь Искандер многомощный, пишу Тебе – так чего тебе боле? Сдержи скакуна, подъезжая к Ошу: Какое приволье! А то ли Твой конь голубой, твой Саид-Самуджан Увидит с пологого склона! Увидит твой темник, нойон и тархан, Твой каждый боец закалённый! Охотник из тундры, суровый меркит, Уйгур, что обучен письменам, Татарин, найман, богатырь кераит, Монгол, повелитель вселенной – Пошли их, решительным взмахом руки, Вослед за кипчаками в солончаки. Шагни за Памир, неприступный порог, Где Тенгрии мечут перуны, Где древний художник на скалах насёк Отцов твоих вещие руны. А там, за горами, трава и вода, Сады, абрикосы, гранаты… Поселок по имени Мараканда – Я, помнится, был там когда-то. Там есть и получше: Хива и Отрар, Гургандж, Бухара, и другие, И в каждом – бесценный иранский товар, Багдадские ткани цветные. Богатства несметные! А впереди Другие! Желаю удачи! Ты только, будь друг, Самарканд пощади, Я там эти письма запрячу. Найдёшь там за городом бедный квартал (У речки, под Афросиабом). Там жили поэты. Я всех их забрал В обоз, к инвалидам и бабам. Поэт и учёный – не лишний балласт, Полезно иметь под руками. За чашку вина и чурек он воздаст Звенящими вечно строками! Я их привечал, как в Элладе привык, И прессу себе обеспечил. Я шёл по стопам сасанидских владык – Пройдёшь по моим, но навстречу. Сентябрь Так много в природе, вблизи и вдали, Явлений, и так они разны, Могучее море и роскошь земли, И цивилизаций соблазны. Ни счётом не счесть, ни имён произнесть Животных, плодов, минералов. Я в Индии слышал, что области есть Там, за легендарным Уралом, Рифеем по-нашему, окрест оси Вращенья небесного круга, Где солнце полгода на небе висит, Ночь – радужно звёздная вьюга. Как много, посмотришь, у жизни причуд, И зла, и добра в равной мере! Там девы холодные сердцем живут, Гилеи таинственной дщери. Не верь, что я запер в Кавказском хребте Сто тысяч Яджуджей-Маджуджей. Там столько людей не найдёшь, да и те, Что есть, македонцев не хуже. Устав и отчаявшись, не обретя Край ultimum desideratum, Всё там же, в Кавказских горах, проходя На встречу с грядущим собратом, Набрёл я на мысль, и лелею её (Предмет затаённой отрады) Что синее-синее Небо твоё – Высокое небо Эллады. Октябрь Запомни же ныне мой вещий глагол: Воителю слава – отрада. Не в службу, а в дружбу, любезный монгол, Вломи мусульманам, как надо! Узлом завяжи их, согни их в дугу! Пусть им не покажется мало! Навешай по самое чтоб не могу! Чтоб больше их не возникало! Я сам бы им выдал, да близок мой срок. Всё к лучшему: мне не дождаться, Что так называемый этот пророк, Наслушавшись несторианцев, (Твоих же союзников; с первым гонцом Поклон мой уйгуру Ван-хану) Сбежит, перепутав начало с концом, Учить филистимлян Корану. Говаривал так Низами Гянджеви, Поэт, между прочим, отменный: «Послушай, Двурогий, меня! Век живи – Два века учись, Царь вселенной!» Ах нет, это мне Аристотель… а я Ему до сих пор не ответил. Пока, бич народов! В иные края Свой разум направлю я, светел! Куда ж нам...? Весь мир предо мной – океан, Что грозен, но манит к открытьям. Упрёк твой, что я не люблю мусульман, Суров. А за что их любить-то? Ну, что расколбасились? Сам посуди: Нет Бога у них, кроме Бога! Проснулись! За тысячу лет, по пути, В Дамаск, захожу в синагогу – Узнал то же самое. Верно, века Священную мудрость Эллады Хранили, но как? В тесноте сундука Зарытые скупостью клады! Орнамент их – чистый галюциноген, Поэзия – тоже. На месте Круженье, скольженье, плетенье письмен, Фривольных намёков и лести. Ноябрь Будь рад, Аристотель! Прости, что давно Тебе не писал, окаянный. Ни крохи досуга, поверишь! Одно Письмо за другим Чингиз-хану Строчу. Может, зря? Может, корм не в коня? С младенчества стремя и стрелы Усвоив, кто в старости станет стеснять Науками ум загрубелый? Безумец я! К свету направить хочу Номадов бессчётные орды. Напрасно я, может быть, бисер мечу Пред этой кабаньею мордой? Иные потомки меня проклянут, Захватчикам стану примером, И даже в Хорезме какой-то Махнут Себя назовёт Искандером! Двурогим! Ну, я Темучину уже Писал. За рога он ответит. Но я на последнем стою рубеже И вижу в далёком рассвете Бесчисленных царств и народов чреду, Куда я уже никогда не приду… Оттуда, я жду, сокрушитель царей Придёт непроходною степью. С народом морозов – народы морей Скуём мы железною цепью, Границы распашем – и между Посеем и смерть, и надежду, Что мир разобщённый проснётся, един. Мечта Искандера – приди, Темучин! Душой он жесток, он свиреп, он злодей, Но завоеватель искомый Расчистит дорогу обмену идей, Пути любопытству людскому. Декабрь. Так Хлебников мыслит: движению числ Послушна история; в оном Смятенье народов единственный смысл – Решить твоё пренье с Платоном. Германец и синькой покрашенный бритт Постигнут ученье твоё, Стагирит, И люди страны нарисованных гор Внесут свою лепту в возвышенный спор. Я сам-то, прости, не врубился, в чём суть, Мне бранная слава милее, Неважно, потерпим. Придёт кто-нибудь, Его назовут Галилеем. Про твой Перводвигатель всё я с тех пор Забыл, и про Первоначала. Давно уж вмещается мой кругозор Меж чутких ушей Букефала. А ты не читал Низами? Обо мне? Прочти, посмеёшься. Конечно, Сплошь сахар в сиропе при полной луне, Но также и диспут о вечном. Я даже пенял скупердяйке-судьбе, Зачем наяву не послала Такую царицу Берды Нушабэ Хинди, Зоревенда, Кинтала… Прощай же, будь весел и здрав. Мне пора Прилечь перед дальним походом. Желаю огромного счастья с утра Всем людям Земли. С НОВЫМ ГОДОМ!

Вернуться на главную страницу

16