|
III Сэр Ричард выбрался наверх. Думать было не о чем.- Дверь открылась и закрылась, пропустив только одного, - сказал Профессор. - Теперь мы здесь, а он по ту сторону. Ни помочь, ни подать знака, ни даже узнать, жив ли он... - Взгляните, господин Профессор, - сказал сэр Ричард. На земле возле ямы были четко видны рубчатые отпечатки спортивных ботинок мистера Томпкинса, босых ног Профессора и охотничьих сапог сэра Ричарда, но были еще следы - полузатоптанные следы бальных мужских туфель, маленькие, изящные. - Значит, это не случайно, - сказал Профессор. - Да, - сказал сэр Ричард. - Мы кому-то мешаем... -. - Стрела в Гамбурге... -. - Вино в Паулине... -. - И он знает нас, а мы ничего о нем не знаем, - сказал Профессор. - Кроме номера его автомобиля, - сказал сэр Ричард. Они стояли по краям ямы, мрачно глядя в нее. Друг на друга они не смотрели. Профессор сел на землю и торопливо обулся. - Довольно, - сказал Профессор, - нас не пускают с черного хода, мы вломимся с парадного. На север! На Северный Конец Мира! И они побежали к поезду. - Мистер Вильямс! - крикнул Профессор, - на Север, прямо! И как можно скорее! Поезд рванулся с лязгом, грохотом и свистом, окутавшись черно-белыми клубами. Профессор остался с машинистом. Вскоре к ним присоединился сэр Ричард, вооруженный до зубов. В это время над поверхностью океана показывался только последний маленький краешек солнца. Потом засияли звезды. Стало совсем темно. Лишь вершины айсбергов слабо светились, подобно нежным облакам. Ледяной ветер повеял с океана. Наступила долгая полярная ночь. Шервуд зажег фонари. Он мчался, освещая себе путь тремя огненными глазами, сквозь ночь, мрак и оледенение. - Мистер Вильямс, - крикнул Профессор, задыхаясь от ветра, - может ли Шервуд идти быстрее? - Может, сэр, - ответил мистер Вильямс, и Шервуд прибавил ход. Ровно и мощно дыша, он раздвигал упругую льдистую мглу. Сэр Ричард, перегнувшись через перила, всматривался в синие полосы рельсов, струящиеся посередине светового коридора. - Мистер Вильямс, - крикнул Профессор сквозь грохот колес, - - может ли Шервуд идти еще быстрее? - Может, сэр, - ответил мистер Вильямс, и Шервуд снова увеличил скорость. Как черный шквал, несся он по заснеженной равнине, гремя колесами ритмично и твердо. Но рев ветра был громче, чем гром колес. И вот фонари осветили огромную бревенчатую стену. Поезд остановился. Стена преграждала путь и слева и справа уходила в темноту. Посреди нее зияла распахнутая дверь, высокая и широкая, как ворота депо. Профессор и сэр Ричард спустились на твердую ледяную землю. Сэр Ричард держал ружье наизготовку. Профессор нес фонарь. Они вошли в дом. Прямо против входа был развалившийся очаг, покрытый ледяной коркой. Дом был пуст уже давно. Профессор водил фонарем во все стороны, освещая стены и дальние углы. Никого не было. Валялись вороха тюленьих и медвежьих шкур, висели черепа и связки вампума. Справа от очага почерневший резной столб выходил наверх сквозь отверстие в крыше. Было холодно, как снаружи. Профессор и сэр Ричард обошли и осмотрели все огромное прямоугольное помещение. Не было дверей, кроме тех, в которые они вошли. Не было никаких окон, никаких ям в промерзшем земляном полу. Сэр Ричард подошел к центральному столбу и посмотрел вверх, запрокинув голову. - Попробуем выбраться на крышу, - сказал сэр Ричард. - Боюсь, я не смогу, - сказал Профессор. Сэр Ричард связал вместе несколько длинных ремней из тюленьей кожи, которых тут валялось множество, один конец привязал к своему поясу, влез по столбу и протиснулся сквозь дыру в крыше. Профессор тоже обвязался ремнем, и сэр Ричард, стоя на крыше и выбирая ремень, помог ему вскарабкаться наверх. Они стояли теперь на наклонной, мшисто-серебряной плоскости дранковой крыши. Позади, оглянувшись, они увидели три огромных белых огня - фонари Шервуда. Впереди была тьма. Они привязали ремень к верхушке столба. Держась за ремень, они подошли к самому краю крыши. Профессор посветил фонарем вниз и отшатнулся: луч не достал земли. Он ушел в бездну. Тогда сэр Ричард спустился, все на том же ремне, вдоль бревенчатой стены. Ниже первого венца на ощупь чувствовался (ничего не было видно) слой промерзшей земли с камнями толщиной в метр, не больше. Ниже была пустота. Дом стоял на краю земли, как спичечный коробок на краю стола. Сэр Ричард вернулся на крышу, сел на краю, свесив ноги, и стал набивать трубку. - Сэр Ричард, - сказал Профессор, - встаньте, пожалуйста, и отойдите У меня голова кружится, когда я на вас смотрю. И тогда пустота озарилась широкими полосами света. Сначала тусклые, они постепенно разгорались, расходились вширь и ввысь, погасили звезды и повисли неподвижно, как многослойные облачные занавесы, лиловые, серебряные и лимонные. Там была совершенная тишина, даже ветер не шел из этой бездны, он начинался где-то у них за спиной, от дверей Дома Людоеда. Здесь был только свет и мрак. - Господин Профессор, - сказал сэр Ричард, - вы лучше скажите, что делать дальше. Профессор погасил ненужный фонарь, осторожно присел на край крыши и тоже закурил, устремив взор в призрачный нежный свет полярного сияния. - Не знаю, - сказал Профессор, - мы теряем время, а мистер Томпкинс там... - Наше время для него не имеет значения, - сказал сэр Ричард. - Да, конечно, - сказал Профессор. Он вздохнул, сильно затянулся и выпустил колечко дыма. Оно медленно поплыло навстречу потокам света, изгибаясь в виде лежачей восьмерки. Его долго было видно. - Все зависит от того, - сказал Профессор, - согласны ли мы принять одну гипотезу. - Я вас слушаю, господин Профессор, - сказал сэр Ричард. - Если предположить, - сказал Профессор, - что иной мир един, как наш, реальный... - Звучит правдоподобно, - сказал сэр Ричард. - Для нас с вами... - сказал Профессор. - Те, кто эти мистические сферы... не придумали, но, скажем, оформили, придали им конкретные черты - что-то, соответствующее ландшафту, - населили их предками, богами, чудищами, разработали иерархию этих существ, потустороннюю этику и все такое прочее - сами мифотворцы, носители культур, - они-то считали свои неземные владения сначала и вовсе исключительно существующими - теперь, наверно, даже неглупый дикарь в это не поверит... а глупый дикарь о таких вещах не думает. - По крайней мере изолированными, недоступными для явлений чуждого мировоззрения они их и сейчас считают - те, которые еще существуют, ведь загробные царства долговечнее земных... Это их право - отстаивать свой суверенитет, хоть и в области ирреальной. Но, видите ли, за последние годы мертвая наука типология в этом мертвом мире натоптала столько тропинок, нарыла столько тоннелей, выявила столько лиц с двойным подданством, обнаружила столько градов и весей, находящихся в совместном владении разных государств, понастроила дорог с цепочкой почтовых станций... какая уж тут изоляция. Если только мы сможем прорваться на тот свет где угодно... пожалуй, мистер Томпкинс там тоже... кто теперь знает где... да, о нем лучше сейчас не гадать. Я сбиваюсь, сэр Ричард, но вы поняли? - Вполне, - сказал сэр Ричард, - другой гипотезы нет? - Сколько угодно, - сказал Профессор, - но уж вовсе безнадежные. - Так едем, - сказал сэр Ричард, вставая. Они вернулись к паровозу. Пока Шервуд маневрировал, разворачиваясь, все молчали. Но вот поезд вышел на прямую и пошел быстро. - На юг, - сказал Профессор, - сейчас это единственное направление, но и дальше - так держать. Я слышал, что культовая скульптура стран Океании напоминает тотемные столбы индейцев Аляски. Заимствование или своего рода конвергенция - нам сейчас не важно. Какие-то общие черты в мировоззрении несомненно есть. Мистер Вильямс, самый полный и еще быстрее! Не можем ли мы вам помочь? - Вот если бы кто-нибудь из джентльменов, - сказал мистер Вильямс, - согласился подбрасывать уголь в топку... - Первая вахта моя, - сказал сэр Ричард, - идите пока спать, господин Профессор. Профессор проснулся, открыл глаза и засмеялся от счастья. Все было голубое. Он приподнялся и выглянул в окно. Он увидел море до самого горизонта и небо. И еще прекрасно было от того, что рядом, в самом поезде, прекрасные мужские голоса пели прекрасную песню.
"Мы в Океании, - подумал Профессор, - и мистер Томпкинс пропал. А я проспал свою кочегарскую вахту, и сэр Ричард меня не разбудил. Чего впрочем следовало ожидать. Пойду посмотрю..." Но далеко он не ушел. Весь коридор и тамбур были плотно заняты сидящими на полу людьми. Люди были красивые, крупные, смуглые, мало одеты. - Доброе утро, - сказал Профессор. - Иа орана, - дружно ответили туземцы, глядя на Профессора детскими глазами. - Кто-нибудь из вас, - сказал Профессор, - знает какой-нибудь европейский язык? Он только хотел попросить, чтобы его пропустили через тамбур на наружную площадку, а там он собирался через тендер перебраться на паровоз, и собственно он имел в виду молодого человека с интеллигентным лицом и в очках, на которого сразу обратил внимание. Но ответил ему другой - могучий старик с легкой белой бородой и радостным взглядом. - Моя много-много знает, - сказал старик, - садись, давай говорить. Сидевшие на полу подвинулись, освобождая Профессору место рядом со стариком. Исправлять ошибку было бы невежливо. Послушно усаживаясь на пол, Профессор подумал, что все, может быть, к лучшему - куда торопиться, если они все равно не знают, где тут вход в потусторонний мир? И кто лучше этого мудрого старца может ознакомить с фольклорной топографией Страны Тысячи Островов? - Вот мы сейчас едем, - сказал Профессор, - по этой прекрасной... по этому прекрасному морю. И я, чужой человек, думаю: что было, когда всего этого не было? Кто сотворил то, что есть? Что возникло раньше - море, небо, или земля? Кто сотворил рыб, деревья и животных? Кто были первые люди, где они родились? Где живут люди, когда они умирают? Где начало дороги в мир предков и где ее конец? - Ты мудрый человек, - сказал Профессор, - ты начал жить давно, ты может быть слышал от прежних старых людей: откуда мы? кто мы? куда мы идем? Старец пришел в восторг, что может вести такую интеллектуальную беседу с белым человеком пред лицом своих односельчан. Он выпрямился, сложил руки на коленях и запел: - Вначале сотворил Бог совершенный вакуум, или родоначальное поле; оно же было безвидно и пусто, и тьма над бездною. - И сказал Бог: да будет свет! И увидел Бог, что это хорошо. И отделил свет от тьмы И назвал корпускулы света фотонами И было утро, и был вечер. День первый. - И создал Бог элементарные частицы с массой покоя... Старик так хорошо знал текст, что не запинался и не коверкал слов. Все это, конечно, он выучил наизусть в миссионерской школе. - И отделил частицы, заряженные отрицательно, от частиц, заряженных положительно, и электронейтральных. И стало так. И увидел Бог, что это хорошо. И было утро, и был вечер. День второй. - И сказал Бог: да будут из элементарных частиц атомы! И стало так. И стали светила на тверди небесной. И было утро, и был вечер. День третий. И сказал Бог: да будут из атомов молекулы! И стало так. И явились суша и вода. И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо. И было утро, и был вечер. День четвертый. И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся; и птицы полетят над землею по тверди небесной. Да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя по роду и подобию ее. Да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов и зверей земных по роду их. И стало так. И увидел Бог, что это хорошо. И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь и наполняйте воды в морях и сушу и воздух. И было утро, и был вечер. День шестой. И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему из обезьяны... Профессор наконец не выдержал. - Хорошо, - сказал Профессор, - так думаешь ты, и так думаю я, но что думали по этому поводу твои предки? - Друг мой, - сказал старик, - какое нам дело до того, что думали эти язычники? Поезд остановился. Он остановился на маленьком острове, похожем на подкову из песка. Часть пассажиров, мудрый старец в том числе, сошли здесь, на прощание с достоинством кланяясь Профессору. - Иа орана, - сказал сэр Ричард, появляясь в дверях вагона. - Здравствуйте, господин Профессор. О, Питер, это вы? Что за встреча! - и сэр Ричард протянул руку молодому человеку в очках, который, радостно покраснев, бросился к нему навстречу, насколько это было возможно среди сидящих людей. - Господин Профессор, - сказал сэр Ричард,- я рад, что могу познакомить вас с моим другом, мистером Те Ранги Хироа, - его другое имя Питер Бак - замечательным ученым - - Что вы, сэр Ричард! - воскликнул молодой человек, - - крупнейшим знатоком и собирателем полинезийского фольклора. -Какая удача! - сказал Профессор, пожимая руку ученого. - Мне следовало обратиться прямо к вам. Впрочем, надеюсь, не все потеряно. Вы, кажется, едете дальше? - Да, и буду счастлив, - сказал юноша, в жилах которого текла кровь маорийки и ирландца, - помочь вам, чем смогу. Я слышал, о чем вы спрашивали вождя Опу"у-ка-хонуа. - Нам совершенно необходимо, - сказал Профессор, - но, может быть, продолжим разговор в купе? - Я сейчас приду, - сказал сэр Ричард, - только умоюсь. Кстати, пора трогаться. Наш поезд занимает почти весь остров, а эти люди хотят здесь жить. Поезд тронулся. Сэр Ричард вернулся в купе умытый, свежий и чисто выбритый. Островитяне снова хором запели в тамбуре свои дивные песни. И Профессор получил от Те Ранги Хироа исчерпывающую информацию. Лежит удивительная рыба Большая замечательная рыба Над ней поднимается радуга Радуга стягивает необъятный океан Эта рыба моя земля Поплывем на остров моей мечты Найдем прекрасную землю Берег, достойный Короля Гаваи'и фанаура'а Фенуа Гаваи'и родина земель Я веду тебя, я направляю тебя к земле О моя прекрасная ладья Те Апори Мое рулевое весло Кауту-ки-те Ранги Ты гонишь ладью к туманному небесному кругу Который всегда перед нами Который всегда убегает Который всегда надвигается Никто еще не проникал по ту сторону небесного круга Сам произвел себя на свет Он сидел в раковине Румиа Вокруг него не было неба, не было земли Ни моря ни месяца ни звезд Бесконечная тьма - по-тини-тини Густая непроницаемая тьма по та'о та'о Та"ароа сломал раковину вышел на свободу Превратил ее внутреннюю оболочку в основание скал и землю Из внешней сделал низкий и тесный небесный свод Слышите грохот прибоя Море растет и наступает Море бурлит и убегает Море уходит является Вавау Мауи выходит на него Вдвоем они создали несчетное число корней Свод Румиа подняли на столбах Пространство под ними стало Атеа Земля выросла подземный мир отделился Зацвели деревья и растения На суше и воде появились существа Порапора его имя Великий Первенец Порапора его весла не слышны Порапора его корабли нападают справа и слева Порапора с розовыми листьями Порапора сокрушитель кораблей Простерся океан Тино-руа Наверху была Атеа внизу Руа Посередине земля Гаваи"и фанаура"а Фенуа Гаваи"и родина земель богов царей и людей Она переплывала Великий Океан Она заплывала на восход до Мангаревы На Полдень до страны Длиннохвостых Попугаев На закат до Самоа На полночь до Пылающего Ваихи Как Радуга стягивает края Океана Ладья И'и-те-рангиора соединяла отдаленное с отдаленным Когда люди уже заселили Берега Тихого Океана Эти острова оставались пустыми Не было живых существ Кроме панцирных, насекомых Пресмыкающихся и птиц Не было кокосовой пальмы Банана и хлебного дерева Годы сменяли друг друга Но никого не радовал восход Плеяд Луна росла и убывала Рыбы метали икру Приплывали и уплывали Проходили в проливы и лагуны Никто их не ловил Никто не проникал За Небесную Завесу Земля Море и Небо Ждали появления Полинезийских мореплавателей Верно учение, неправильно толкование Верно, верно учение! О нет, Оно неверно - увы - неверно Он развивался и размножался Когда в области первоначального расселения Пищевые ресурсы становились недостаточными Людские группы отваживались на дальние странствия Родина древнего человека находится в древней Азии Никто не знает Почему образовались расы Монголоиды негроиды европеоиды Монголоиды заселили восточное побережье Азии Прошли по узкому перешейку Заняли Северную и Южную Америку Все страны, которые они должны были заселить Они прошли пешком Негроиды разделились на две ветви И в каждой была карликовая ветвь Они двигались на запад и юг в Африку - Вы курите, мистер Те Ранги Хироа? - спросил Профессор, открывая коробку сигар. Гаваи'и Длинного, Гаваи'и Далекого Гаваи'и фанаура'а Фенуа Гаваи'и родина земель - Нет, благодарю вас, - сказал Те Ранги Хироа. - Тогда окажите нам честь разделить с нами завтрак, - сказал Профессор, потому что как раз в это время принесли завтрак в местном вкусе - крабы, испеченные в песке, бананы и кофе. Они позавтракали. Те Ранги Хироа продолжал: Другие на восток до Азиатского перешейка в Тихом Океане Потом по этому перешейку прошел дравидийский народ И стал аборигенами Австралии У них прямой нос Волнистые волосы Они похожи на европеоидов В прошлое, под небо наших предков Происхождение восходит к прошлому К прошлому, к роду Атеа Так же как происхождение айнов Ну и Бог с ними Хранят предание о Стране Пулоту Куда возвращаются души умерших По скользкой и зыбкой тропе смерти По золотой дороге Проложенной по воде лучами заходящего солнца Утреннее солнце Озаряет путь юных Закат озаряет старость и вечный покой Шли дорогой Которая увела тысячи жизней Дорогой, с которой не возвращаются С которой не присылают вестей Усталые души предков Никогда не устремятся дальше На неизведанный Восход Тоска по родной земле Влечет их назад, на Закат Большого числа моих здравствующих земляков Встань в пустом океане Укажи мне дорогу на родину Путь к земле, на которой я родился Моя прекрасная ладья Тане-Каха Я веду тебя, я направляю тебя в Океан И вот моя теория: Небеса висят Должны быть европеоиды Поскольку у них сильно варьируется форма головы Возможно, что индонезийцы ведут свое происхождение От народов, обитавших в долине Ганга Возможно, позднее на юг переселились Короткоголовые монголоиды И покорили индонезийцев Благодаря численному превосходству Возможно, что в результате их смешения Твой вечерний ветер, пусть он не спит, Пусть он дует, пусть он несет меня По дороге воды на Гаваи"и Это земля, где я родился Предки тихоокеанских мореходов Высоких атлетически сложенных людей У них не было мелковьющихся волос И складки верхнего века У них были уменье и мужество Чтобы пройти по неизведанным доселе Морским путям Твой полуденный ветер, пусть он спит, Пусть откроется путь через море Мауи Через море Мауи мой путь на Гаваи"и Торопится Тане-Каха Храбрый корабль Каху-кока Назад к заливам Гаваи"и-нуи К земле, на которой мой дом Верно учение, неправильно толкование. Верно, верно учение! О, нет, Оно неверно - увы! - неверно! Подводя итог тому Что мы знаем по данному вопросу Мы можем сказать: В глубокой древности Наши предки действительно жили В одном из районов Индии Откуда начался их исход на Восток Однако мифы и легенды Не простираются так далеко в прошлое Большинство племен Лелея память о далекой родине Гаваи"и родина земель - Спасибо, мистер Бак, - сказал сэр Ричард. Стемнело, и над морем взошла луна. Профессор вошел в купе. Сэр Ричард не спал. Глаза его блестели в темноте. - Что это? - сказал Профессор. Они не зажгли свет, словно в темноте лучше слышно. Монотонное гудение. Гул. Звук без источника и направления. Струны? Трубы - но слишком далеко Или вибрация самого поезда, или шум в ушах - но нет, слишком глубокий Ритм - нарастания и затихания с неизменным периодом но внутри другая волна короче, и в ней биение звука непонятно... Они вышли в тамбур. Вправо вдали, чуть опережая, равномерно двигалось расплывчатое пятно света. - На Индию что-то не похоже, - сказал Профессор. - А вы как думаете, сэр Ричард? - Кто знает, - сказал сэр Ричард. - Индия - она большая. Но вы, кажется, правы. - Подождем рассвета, - сказал Профессор. И он крикнул машинисту, чтобы тот остановил поезд и выключил фары. Свет исчез сразу, звук не сразу, но тоже исчез. - Можно подумать, - сказал Профессор, - что справа от нас некая отражающая поверхность, но вот ведь мы видим звезды у самого горизонта, их ничто не заслоняет. И так близко... Они перешли по галерее на другую сторону. Здесь звезды были гораздо дальше. Вдруг звезды погасли. Большое простое солнце вышло на небо. - Все понятно, - сказал Профессор, - заблудились. Какие-то секунды косые скользящие лучи освещали вогнутую поверхность, заключавшую в себе все - поезд, людей, долину, реки, горы, море и само солнце. Это была сфера огромного радиуса, прозрачная и многослойная, вернее ряд вложенных друг в друга сфер, которые тут же стали невидимы, словно растворились во все усиливающихся потоках света. - Ур халдеев, - сказал Профессор, - Большие были умники, любили все круглое и знали число пи. Оно у них равнялось трем. Не очень точно, зато легко выучить. Их моральные принципы тоже были просты и запоминаемы. Око за око, зуб за зуб. Попробуй забудь. Музыка, которая нас удивила - результат интерференции звуковых колебаний, вызванных ударами колес о рельсы и многократно отраженных семью хрустальными сферами. Как мы сюда попали, да еще ночью? Но раз уж мы здесь, стоит произвести рекогносцировку. Мы, видимо, двигались по окружности, концентрической сечению сферы плоскостью Земли. Думаю, можно придерживаться пока этого направления. Ваше мнение, мистер Вильямс? - Все o'key, - сказал мистер Вильямс. Оттого, что высохла роса и тонкая пыль поднялась в воздух, звук был теперь тише и глуше. Здесь была пустыня. Слева появлялись редко оазисы с пальмами. Чем ближе к центру, тем плодороднее и населеннее была земля. Там были поля пшеницы, рощи, селения. Там были реки. Слева, впереди по курсу был оазис, окруженный со всех сторон бесплодной каменистой пустыней, и через пустыню к оазису из плодородного центра двигалась группа людей. Группа двигалась быстро и ровно, сохраняя форму вытянутого прямоугольника. Вскоре стали видны копья. Отряд приближался. Из оазиса беспорядочно высыпались люди и скот. С воплями и ревом, слышными даже на таком расстоянии, они сбились в толпу и побежали в пустыню, в ту же сторону, куда двигался Шервуд. Шервуд на всякий случай остановился. Люди и животные почти сразу исчезли, видимо попрятались в каких-то укрытиях. Вооруженные вошли в оазис. Время шло, но оттуда никто не выходил. Никто не преследовал убежавших. - Кто это? - сказал Профессор. - Бандиты? Завоеватели? - Карательная экспедиция, - сказал сэр Ричард таким странным голосом, что Профессор удивленно оглянулся. Сэр Ричард, весь подавшись вперед, вглядывался во что-то, происходившее между пальмами. Профессор ничего не мог там различить. - Что они делают? - сказал Профессор. - Ведь все убежали... надеюсь? Сэр Ричард не ответил. Профессор вспомнил о бинокле, который висел у него на груди. Он посмотрел в бинокль и сразу поймал человека в остроконечной шапке, который рубил пальму небольшим топором на длинной рукоятке. Копье лежало рядом с ним. Не закончив свою работу, он отошел от дерева, лениво подобрал копье и, волоча его, двинулся к другой пальме. Бросил копье, взял топор обеими руками, неторопливо размахнулся и всадил его в ствол. Надрубив дерево на треть толщины, он выпрямился, опираясь на топор, и оглядел других, занятых той же нелепой работой. Переходя от пальмы к пальме, отряд медленно просачивался сквозь рощу. Профессор опустил бинокль и увидел, как в зеленой перистой массе трепетно вздрагивает то одна, то другая вершина. Вот передние вышли из-под зеленой сени, к ним подтянулись остальные и, на ходу привычно выстраиваясь в колонну, отряд двинулся, но отнюдь не за беженцами, а в противоположную сторону, так что должен был пройти не далее чем в полукилометре от Шервуда. - Да что же это? - сказал Профессор. - Сэр Ричард? Сэр Ричард не отрываясь смотрел на движущуюся колонну. - Знаем мы эти штучки, - сказал сэр Ричард в пространство, - ну, погоди... И сэр Ричард, перепрыгнув через перила, побежал наперерез отряду. Смертоносный винчестер, секунду назад мирно дремавший за плечом хозяина, был сейчас у него в руках. Профессор, прежде чем понять что-нибудь, уже бежал вдогонку по рассыпающемуся песку, спотыкался о камни и кричал. - Стойте, - кричал Профессор, - сэр Ричард, что вы делаете! Вернитесь! Остановитесь - и видел с ужасом, что отстает все больше, а впереди была низкая каменная насыпь - готовый бруствер. - Не смейте! - крикнул Профессор из последних сил. - Не... Сэр Ричард упал между двумя каменными глыбами. Теперь он сам был неподвижнее камня, но черный ствол ружья чуть двигался вправо-влево, словно живая змея, словно выбирал первую жертву. Они все были как на ладони. Профессор схватился за сердце и закрыл глаза. Сейчас грянет гром. Он прогремит ровно столько раз, сколько людей в колонне. Их можно будет сосчитать. Хвала милосердному винчестеру, не будет стонов, не будет раненых, ползущих в песке. Потом мы оба вернемся. Почему нет выстрела? Профессор открыл глаза. Сэр Ричард тяжело вставал с земли, опираясь на ружье. Медленно он прошел несколько метров, что отделяли его от Профессора, и остановился, но не глядя на него. - Не могу, - сказал сэр Ричард, - я не бог... издалека... недостижимый.. И он пошел не оглядываясь к поезду. Профессор, все еще не в силах перевести дыхание, смотрел ему вслед. Сэр Ричард волочил ружье прикладом по земле и хромал больше, чем обычно. Острая жалость пронзила сердце Профессора. Он догнал друга. - Сэр Ричард, - сказал Профессор, - они же все давно умерли. Три тысячи лет назад. - Кому от этого легче, - сказал сэр Ричард. После полудня, после того как объехали море, среди невысоких гор, они наткнулись на огромные бронзовые врата, покрытые темной патиной. Справа была каменная стела, иссеченная клинописью. - Сейчас, - сказал Профессор. Он достал записную книжку и карандаш и, произведя отчасти на бумаге, отчасти в уме различные подсчеты и комбинации, через несколько минут пригласил своих спутников ознакомиться с переводом.
- Вы можете решить эту задачу, господин Профессор? - сказал сэр Ричард. - Могу, - сказал Профессор. - Эту задачу может решить умственно отсталый арифмометр, если ему нечего делать ближайшие пять лет. Должно быть, великие тайны жрецов все в этом роде. Я займусь задачей, а вы, сэр Ричард, если вам будет скучно, можете с мистером Вильямсом построить стену вокруг нашего Шервуда, или вырастить виноградник, или составить каталог звезд, которые вам нравятся больше других Профессор вырвал листок из блокнота, разорвал и бросил под ноги. - Одну минуту, - сказал сэр Ричард. Он отошел к паровозу и заговорил с мистером Вильямсом. Они вместе поднялись на паровоз, машинист в свою рубку, сэр Ричард в кочегарку. Дым повалил из трубы, Шервуд задышал часто и глубоко. Мистер Вильямс выбежал из машинного отделения, влез по железной лесенке и отвинтил два нижних фонаря. Фонари он бережно складывал на песок подальше в стороне. Тогда Профессор понял его намерение. Машинист вернулся в кабину, но поезд еще не сразу двинулся с места. Видимо он хотел довести давление пара до предела. Черное масляно блестящее тело паровоза сотрясалось. Вот, фыркнув, он медленно пополз назад. Лязгнули сцепления. Остановился. "Отцепили бы вагоны, - подумал Профессор. - Впрочем, масса..." Шервуд рванулся вперед, почти с места набрал полную скорость и врезался в ворота. Треск, грохот, скрежет - замок не выдержал, ворота распахнулись. - Будьте любезны, господин Профессор, захватите фонарь, - сказал сэр Ричард, с ружьем наперевес направляясь в темноту. Влажный мрак и запах подвала. Обширный коридор. Полого уходящий вниз кирпичный пол. В стенах чернеют проемы, но свет озаряет, что это не входы, а ниши. Тихий шорох вокруг, словно осыпаются каменные крошки, сочатся невидимо капли и струйки. - Эа, - позвал впереди тихий голос. Профессор поднял фонарь. Они пошли быстрее. - Эа, - шептал тот же кто-то, - Эккему... Эрешкигаль... Впереди в стене на метр от пола было отверстие. Окно? - Аннунаки... Аннунаки... - жалобно сказал голос. Окно снова оказалось нишей. В ней стояло каменное погрудное изваяние женщины. Глаза ее блестели от ужаса. Профессор и сэр Ричард пошли дальше. Впереди что-то завозилось с хрипом и сопеньем. В ноздри ударил запах аммиака. Фонарь осветил огромного быка с бородатой человеческой головой в тиаре, который тяжело поднимался им навстречу, с хрустом разгибая колени, расправляя слежавшиеся крылья. Чудовище с шумом втянуло в себя затхлый воздух подземелья и с хриплым мычанием сделало шаг вперед. Теперь оно своей массивной тушей загораживало двустворчатую дверь, замыкавшую коридор. - На место! - крикнул сэр Ричард. Перехватив ружье за ствол, он прикладом ударил животное по морде. Раздался громкий треск. Профессор вздрогнул, опасаясь, не разлетелся ли вдребезги приклад драгоценного винчестера. Но ничего не случилось. Зверь, фыркнув, отступил. - Лежать, - сказал сэр Ричард, - лежать, скотина... Толкая животное прикладом, он заставил его занять прежнее место у двери слева. - Здесь должен быть еще такой же, - сказал Профессор, направляя вправо свет. Но другой бык давно окаменел, камень растрескался, грозное лицо в окаймлении царственной бороды разъела плесень. Он был не опасен. Деревянная дверь, закрытая на засов из целого бревна, разбухла и прогнила, так что когда Профессор и сэр Ричард пытались отодвинуть засов, правая створка треснула вдоль и сломалась пополам. Раскачивая и толкая сломанную половину двери, они заставили ее повернуться и затем без труда проникли в образовавшееся прямоугольное отверстие. Когда свет фонаря заполнил помещение, хотя и слабо, но равномерно, Профессор и сэр Ричард увидели себя как бы внутри каменного куба. В той грани куба, которая служила полом, было вынуто квадратное углубление со стороной, лишь немного меньшей ребра куба, так что путешественники стояли как бы на узкой галерее, обходящей с четырех сторон пустоту. Шагнув вперед и направив свет вниз, Профессор увидел нечто вроде четырехгранной лестницы, круто сходящейся вниз. Или это был скорее многоэтажный подвал, состоящий из все уменьшающихся полых кубиков. С каждого яруса на нижний вели узкие, крутые, очень разрушенные лесенки. Всего ярусов было семь, считая тот, на котором стояли Профессор и сэр Ричард. На нижних ярусах толстым слоем лежала какая-то легкая полупрозрачная шелуха. Ничего похожего на чье-либо присутствие здесь не ощущалось. - Что там за мерзость? - спросил сэр Ричард. - Посмотрим, - сказал Профессор. Помогая друг другу, они спустились по опасной лесенке. Пустые кожурки с мягким хрустом крошились у них под ногами. Профессор осторожно кончиками пальцев потянул за край тонкой пленочки и поднял нечто, подобное сброшенной цикадой оболочке, только гораздо больше, и образ, запечатленный на ней, был образ человека! Отпечаток человеческого лица с длинным толстым носом и тела с прижатыми короткими руками. - Высохли, - сказал Профессор, бросая шкурку. - Все высохли. Они ведь живут, только пока их кормят живые. Все же они спустились до самого низа, тщательно осматривая и выстукивая стены в поисках люка или тайного входа, но ничего не нашли. - Совершенно безвыходное мировоззрение, - резюмировал Профессор. Они поспешили выбраться из ступенчатого колодца и из мрака на свет. Солнце уже опускалось к закату. - Какое молодое солнце, - сказал Профессор, - и какая безнадежно старая культура. Ветер, налетая, кружил вокруг них запахи моря, гор, пустыни. Ночь была отдана отдыху, в котором мистер Вильямс усиленно нуждался. Утром, посовещавшись, путники решили посетить соседнее государство Египет. Против ожидания они проникли в него с легкостью необыкновенной. - Великий народ, - сказал Профессор, взирая на Нильскую долину из окна своего купе. - Они впервые научились не верить очевидности, а полагаться только на факты и суждения. Подобно прочим они не могли не видеть, что небосвод похож на опрокинутую чашу синего фаянса. Но они не признали это истинным, потому что их жизненное пространство было очень сильно вытянуто в одном направлении, но чрезвычайно сжато в перпендикулярном к нему, а землю такой формы никак не удалось бы накрыть небом в форме миски без весьма обширных зазоров, в которые, конечно, должны были непрерывно дуть какие-нибудь неприятные потусторонние сквозняки, чего на самом деле не было. Они поэтому умозаключили, что небо представляет собой скорее всего вытянутую прямоугольную коробку, а его видимая форма - обман зрения. Чего бы только не достиг этот народ, если бы... Взгляните... Шервуд медленно двигался вдоль стены гигантского коридора, стены и потолок которого были голубое небо, а пол - слегка вогнутая посередине земля. Там текла длинная-длинная река. - Нашему поезду никак не следует спускаться в долину, там слишком населено, - сказал Профессор, - надо думать, в этих горках для него найдется скрытное место. А мы пойдем на разведку. Профессор и сэр Ричард на ходу спрыгнули на землю (Шервуд шел со скоростью пешехода). Некоторое время они шли рядом. Потом сэр Ричард догнал паровоз, взобрался на его железный балкончик и встал рядом с будкой машиниста, переговариваясь о чем-то с мистером Вильямсом и раскуривая трубку. Профессор чуть отстал и теперь шел за поездом по шпалам. Он думал о том, что он, как почти все люди, пропустил тот момент в своем развитии, когда человеку всего удобнее и приятнее ходить по шпалам. Детский шаг короче расстояния между двумя шпалами, а взрослый длиннее раза в полтора, поэтому детям приходится прыгать, а взрослым семенить. И вот Профессор, искусственно укорачивая шаги, чтобы не наступать на почву между шпалами, вдруг догадался, почему он этого избегает - почва была вся источена круглыми дырками, и в эти норки и из них беспрестанно юркали мыши. "Ведь хлебная долина довольно далеко, - подумал Профессор, - хотя ее и видно. Здесь же ничего не растет. Неужели они бегают туда?" Взглянув вправо, в сторону обширной лоскутно-зеленой Нильской долины, Профессор обратил внимание, что оттуда, из этого весьма заселенного, застроенного и засеянного места сюда на узкий каменный прилавок, по которому они сейчас двигались, ведут лестницы, тщательно вырубленные в мягком камне, довольно широкие, расположенные с правильными, не слишком большими интервалами, что свидетельствовало о некоторой планомерности, а главное, о наличии постоянной и видимо необходимой связи между низом и этой относительной возвышенностью. Профессор так задумался, что даже остановился. Медленно наступал полдень. Зеленые злаковые поля внизу источали влажный аромат, поднимавшийся даже сюда, но эта теплая свежесть была полна обещанием зноя и тяжелой сытной спелости. Поднявшись мысленно по одной из лестниц из долины на свою похожую на каменный сыр возвышенность, Профессор пересек ее взглядом - заметив при этом, как сидевшая у норки мышка бросилась вниз головой, только хвостик и пятки мелькнули - и перевел взгляд влево, на невысокий отвесный склон, который поначалу не привлек его внимания, поскольку показался обычной, вполне естественной деталью лессового ландшафта. но, приглядевшись внимательнее, он даже вскрикнул: то, что он принял за промоины и трещины, оказалось вполне рукотворным! Это были прямоугольные вертикальные ниши разной величины, в которые вели углубленные в стену ступеньки. В нишах были прямоугольные проемы поменьше; в одних зияла пустота, другие были плотно заложены. "Некрополь, - подумал Профессор, - надо было раньше сообразить. Скальные гробницы. Лестницы для похоронных шествий. А мыши едят крупу, которую туда ставят мертвым." Тут раздался негромкий свисток паровоза, и Профессор увидел, что он отстал, и что сэр Ричард машет ему рукой. Перед самым носом Шервуда открывался вырубленный в белой скальной стене черный кориор. Прямо в этот коридор и уходили рельсы. Вход был оформлен грубо вытесанной в камне фальшивой архитектурой: колонны и поперечная балка, и был достаточно высок, чтобы Шервуд мог въехать в него со своей трубой. Это он, кажется, собирался сделать, именно так Профессор понял знаки сэра Ричарда: сэр Ричард, показывая рукой на вход, как бы спрашивал совета или сообщал о принятом решении, на что Профессор кивнул утвердительно и остался ждать, пока мистер Вильямс и сэр Ричард загонят поезд в тоннель, устроят его там, а сами выйдут к нему, чтобы договориться о дальнейших действиях. Шервуд зажег фонари и осветил каменные стены, наклоненные друг к другу, но тут же заслонил их своим темным крепким телом, осторожно въезжая внутрь. Профессор смотрел, как в воротах скрывается черный цилиндрический котел Шервуда, будка машиниста и стоящий рядом с ней сэр Ричард, тендер, передний вагон - как вдруг там внутри раздался страшный грохот, лязг, даже кажется вскрик - и последний вагон мгновенно исчез в темном проеме входа, как будто его стремительно вдернули туда. Ни секунды не раздумывая, Профессор бросился за ним. В тоннеле было темно - очевидно фонари Шервуда погасли - и Профессор бежал в темноте, спотыкаясь о шпалы, безоружный и беспомощный, ожидая каждый миг налететь на груду исковерканного металла и дерева или услышать (или ощутить?) удар взрыва. Ничего этого не было. Был запах дыма, но коридор был пуст. Мало того, впереди забрезжил свет. Профессор пошел медленно и вскоре остановился у края огромной ямы, из которой исходил слабый свет. Рельсы загибались в нее, но загибались плавно, без разломов. Профессор шагнул вперед, с ужасом думая увидеть на дне этой ямы разбитые останки Шервуда. Профессор шагнул вперед, у него закружилась голова, он качнулся, взмахнул руками и полетел в яму лицом вперед. Он падал, но вдруг оказалось, что он только поскользнулся, но удержался. С бьющимся сердцем, в холодном поту, Профессор стоял между двух синевато блестящих рельсов в широком проломе бесконечно высокой вертикальной стены. Рельсы снова плавно загибались вниз, и глянув в этом направлении, Профессор увидел: рельсы продолжались вниз по стене, на них преспокойно стоял Шервуд, а вверх по стене к нему, к Профессору, шел сэр Ричард. От этого зрелища у Профессора сердце сжалось, голова снова закружилась, его снова неудержимо потянуло упасть вперед, он упал, но тут же выпрямился. Сэр Ричард держал его за плечо. Они стояли на обширной равнине. - Все в порядке, господин Профессор, - сказал сэр Ричард, - мы с мистером Вильямсом сначала тоже испугались. Профессор оглянулся и вздрогнул: за ним темнела огромная яма. Сэр Ричард поскорее отвел Профессора подальше от ямы. Профессор перевел дыхание. Тут он увидел мистера Вильямса, который выглядывал из окна машинного отделения, судорожно вцепившись в свой паровоз. Профессор и сэр Ричард поднялись к нему. У мистера Вильямса волосы стояли дыбом. Фуражка валялась на полу. Глаза были круглые. - Да, дела, - сказал мистер Вильямс, стараясь улыбнуться. - Как же это мы? Провалились... перевернулись... теперь вот мы здесь стоим. Где это мы, господин Профессор? - Если я не ошибаюсь, - сказал Профессор, оглядывая окрестности словно с капитанского мостика с железной галерейки паровоза, - мы попали как раз туда, куда нам нужно. И это было так. Со всех сторон к поезду бежали легкие коричневые люди. Разумеется, это были не люди, а одна только видимость. Они столпились вокруг, жестикулировали и непрерывно стрекотали, перебивая друг друга: я не творил зла я не заставлял работать сверх сил я не заставлял голодать я не уменьшал яств посвященных богам я не похищал повязок у мумий я не нажимал на гири весов я не ловил сонной рыбы я не спускал воду Но на них уже никто не обращал внимания. Удивительно было открывшееся зрелище. То, что было здесь небом, и то, что было здесь поверхностью земли - две вогнутые и вытянутые округлые формы совершенно смыкались друг с другом, и границу можно было определить только по цвету. Небо было коричневое, земля желтая с зеленым с голубой рекой посередине, которая продолжалась и замыкалась на небе, нарисованная пунктиром, а также нарисованы были звезды, луна и солнце. Поезд и его пассажиры находились как бы в яичной скорлупе, расписанной изнутри. Но это бы еще ничего. Вся речная долина, как и наверху, была густо обжита и цивилизована, разбита на поля, прорезана каналами, застроена домами, шадуфами и элеваторами. Там кипела работа, сев и молотьба, происходила торговля, лов рыбы и прочие бытовые сцены. Во дворах и домах женщины ткали, терли зерно, пекли хлеб. И таково было странное свойство перспективы в этом мире, что любой объект, близко ли, далеко ли он находился, и даже если между ним и глазом смотрящего была какая-нибудь преграда, все равно был виден во всех подробностях и в натуральную величину. На том берегу на расстоянии нескольких километров от Шервуда, человек вел быка под пальмами, и отсюда было видно, как осыпается пыль в следах плоских копыт и босых ног. Но, несмотря на отсутствие зрительного уменьшения размеров, глаз не ошибался в определении расстояния. Также и постройки не казались прозрачными, но все, что происходило за ними и в них, в каждом уголке, было отчетливо видно. Свет здесь был такой, что ли? - Этот феномен, - сказал Профессор, - нам очень кстати. Вместо того, чтобы обшаривать все дома подряд, мы просто поглядим отсюда. - А не посигналить ли? - сказал мистер Вильямс. - В самом деле, - сказал сэр Ричард, - может аборигены удалятся. Шервуд издал ошеломляющий свист, одновременно окутавшись пышно клубами пара. Свист перешел в рев. Шервуд гудел, завывал, ревел и свистел. Трое людей на нем ничего не видели и не слышали, но когда гудок умолк и пар растаял, путешественники опять увидели лес тонких коричневых рук и услышали голоса, уверяющие, что они не совершали мерзостей. Напрасно путники со всем усердием вглядывались в каждую деталь этого бесперспективного мира - они не обнаружили ни мистера Томпкинса, ни каких-либо следов его пребывания. Напрасно Профессор звал мистера Томпкинса, сэр Ричард стрелял, Шервуд гудел - они только распугали мышей, и то не надолго. Мышей здесь было не меньше, чем наверху. - Мы зря теряем время, - сказал Профессор. - Дадим задний ход, попробуем выковырнуться обратно. И - в Индию. Мистер Вильямс, мы сумеем до завтра добраться в Индию? - Надо добраться, - сказал мистер Вильямс. - Прикажете задний ход? Профессор не ответил. Он задумчиво смотрел вниз. Толпа между тем поредела и вскоре вовсе рассосалась. Только мыши шмыгали между норками. - Вы в затруднении, господин Профессор? - сказал сэр Ричард. - В некотором смысле... Это не имеет отношения к нашим поискам, - сказал Профессор. - Чисто теоретический вопрос. Мы все давно знаем, сэр Ричард, что вы непревзойденный охотник на крупную дичь. Для вас не составит труда убить носорога или тигра. Но... Профессор замолчал и смотрел нерешительно. - Я вас слушаю, господин Профессор, - сказал сэр Ричард. - Но вот, скажем, - сказал Профессор, - какую-нибудь мелкую зверушку - чисто теоретически - добыть гораздо труднее? Скажем, мышь? - Вам нужна мышь, господин Профессор? - сказал сэр Ричард. - Не поймите мои слова так, будто я прошу вас поймать мышь, - сказал Профессор, - мне просто интересно: если бы это было совместимо с престижем лучшего охотника в мире... - Не понимаю, что вас смущает, господин Профессор, - сказал сэр Ричард. - Охота - моя основная обязанность в экспедиции. Минимальный размер добычи нигде не оговорен. Вам нужна живая мышь? - Ж И В А Я ? - сказал Профессор. Секунду они смотрели друг на друга с недоумением. - Ладно, - сказал сэр Ричард, - сейчас. Он спустился, отошел на несколько шагов, остановился и замер совершенно неподвижно. Профессор, волнуясь, смотрел, как мыши перестали бояться и вскоре бегали вокруг сэра Ричарда, как будто его не было. Вдруг сэр Ричард стремительно нагнулся - почти упал - чуть коснулся рукой земли и выпрямился. - Поймали? - крикнул Профессор, сбегая с паровоза. Сэр Ричард протянул ему зажатую в кулаке большую пушистую мышь. Она была вполне живая, с предлинными усами и уже укусила его за палец. Профессор осторожно взял мышь за шиворот, подержал - она яростно вырывалась - и отпустил на землю. Мышь убежала. Сэр Ричард вытирал кровь платком. - Что и требовалось доказать, - сказал Профессор. Не только лицо, но и вся фигура Профессора светились от полного удовольствия. Лес начался раньше, чем материк.
- Что же нам делать? - сказал Профессор. - Какой иной мир мы здесь найдем, если этого-то на два шага вглубь не разглядишь? Есть тут что-нибудь кроме этого леса?
Воздух был так насыщен влагой, теплом и благоуханием, что пар не мог выбиваться из котла. Густой сладкий туман обволакивал уголь в топке, огонь слабел и угасал. Шервуд, маленький стремительный Шервуд тащился как ленивый вол, его бока блестели от дикого меда и цветочного нектара, рои насекомых гудели над ним, колеса буксовали на рельсах, измазанных птичьим пометом, соком плодов и пыльцой. Приходилось все время давать гудки, чтобы прогнать с полотна дороги животных, дремлющих или жующих жвачку. Но они не спешили уходить. Тогда кто-нибудь соскакивал на землю, обгонял паровоз и прикладом сгонял животное с рельсов. Останавливать паровоз было нельзя, вряд ли бы потом удалось сдвинуть его с места. Стрелять тоже не хотелось. Неизвестно было, какие последствия вызовет один выстрел в этом перенасыщенном жизнью мире.
и гигантское пламя бушевавшего огня поднялось к небу,
Внезапно кончился горящий лес, Шервуд вырвался в темную прохладную пустоту. У него словно крылья выросли, и он помчался, гремя и пыхтя, выбрасывая облака дыма, и от блеска его фонарей еще темнее казалась ночь, лишь рельсы перед ним сверкали, как два меча, и он мчался, пока не исчезло даже зарево за горизонтом, и тут сэр Ричард остановил машину. Измученные люди повалились, кто где стоял, и впадая в забытье они слышали, как звенит и вздрагивает, остывая, железо. И еще они слышали звук, прекраснее которого нет на свете - недальний шум моря. Но на рассвете первые солнечные лучи согрели железный бок паровоза, в его теле ожила сила инерции огромного пройденного пути, и Шервуд сам двинулся в путь, благо и рельсы были слегка под уклон. Сэр Ричард проснулся от легкого толчка, приподнялся и увидел, что путь проложен по узкой полоске песка между светлым на рассвете морем и пустынными пологими горами. Море курилось туманом, низкие волны добегали до самых шпал, Шервуд ускорял ход и как всегда ритмично подпевал себе
Но тут они услышали, что машинист мистер Вильямс проснулся в своей будке и взялся за рычаги. Сэр Ричард встал. Было его дежурство в кочегарке. Мистер Вильямс высунулся из окна. - Где мы едем? - крикнул он. - По берегу Эгейского моря, - сказал Профессор, - вон там, вдали, выступают из моря Спорады, за ними длинное, как туча - это Эвбея, за ней должен быть Пелопоннес. По трапу он забрался в тендер, немного пошуровал уголь и спустился в кочегарку, где сэр Ричард возился с топкой. - Возвращаясь к вашему вопросу, - сказал Профессор. - Однажды при мне спросили об этом же автора этого стихотворения. Он ответил, что хотел изобразить развитие ноосферы. Одна же моя знакомая, весьма эрудированная дама, утверждает, что это надпись на могильном камне Гомера. - Я не знал, что его могила известна, - сказал сэр Ричард. - Нет, конечно, - сказал Профессор, - камень установлен на могиле Ахиллеса и Патрокла - кстати, мы как раз проезжаем ее. Профессор попросил мистера Вильямса остановить на минутку паровоз. Шервуд затормозил у подножия невысокого голого кургана. Профессор и сэр Ричард поднялись на вершину. Перед ними лежала небольшая каменистая равнина, почти белая в лучах уже высокого солнца. Светлым было и небо над ними, только море, неспокойное, темнело. Профессор глубоко вдохнул свежий потеплевший воздух. - Все так и есть, как было, - сказал он. - Вот развалины Илиона. Вон пень от Скейского дуба, вон та речка - Ксанф, а та - Симоис. Здесь был корабельный стан; здесь, где мы стоим, стояли мирмидонцы, а там, - он указал вдаль, где дуга залива касалась горизонта, - там саламинский флот. Они еще постояли молча. - Куда нам теперь? - сказал сэр Ричард. Профессор ответил не сразу. Он оглядывал окрестность, нахмурясь и закусив губу. - Не знаю, как и быть, - сказал он наконец. - Пожалуй, я объясню вам свои сомнения, а вы решайте, что мы предпримем. С той минуты, как мы взошли на этот холм, я испытываю сильнейшее нежелание заниматься поисками потустороннего мира в этом мире. Как будто и не страх и не предчувствие бесполезности поисков - нет, что-то вроде морального запрета. Совершенно иррациональное убеждение. Что вы посоветуете? Тронуться скорее дальше, благо близка область, благоприятная для наших поисков? Или пренебречь сомнениями? Ученые обычно считаются со своей интуицией - просто у нас так принято. Но охотники? Как вы поступаете в таких случаях? - Точно так же, - сказал сэр Ричард. - Только у нас это называется - охотничьи суеверия. С рассвета до полудня путь пролегал среди холмов, оливково-коричневых, золотых и зеленых, с редкими темными деревьями. Справа по горизонту тянулись низкие светло-лиловые горы Слева между холмов иногда виднелось гладкое синее море. Паровоз шел ровно и быстро. Белые клубы пара медленно плыли вверх и там под твердым синим куполом узкая цепочка облаков повторяла путь Шервуда по долине. Изредка показывались замки на холмах, маленькие города на берегах рек. Но они были далеко. Профессор и сэр Ричард не разговаривали, но думали об одном и том же. Солнце поднялось в зенит. Сэр Ричард курил трубку, стоя у перил, и внимательно разглядывал однообразно меняющийся пейзаж, словно искал в нем каких-то примет. Подошел Профессор. Они стояли молча. - Это просто невозможно, - сказал Профессор. - Я уверен, на сто процентов уверен, что это исключено, - сказал Профессор. - Это явление совершенно иного уровня. Я хочу сказать, с нашей стороны было бы просто нескромно думать... Как говорится, это по другому ведомству. Здесь таких противоестественных случайностей быть не может, и мы даже не сможем туда попасть, по той же причине... Я чувствую, я убежден, что мистер Томпкинс жив. И потом, он был... я хочу сказать, он такой славный человек - за что же его сюда? Что вы думаете, сэр Ричард? - То же, что и вы, - сказал сэр Ричард, - это наш долг. - Да, - сказал Профессор, помолчав секунду, - и мы не имеем права подвергать опасности мистера Вильямса. Но все же постараемся подъехать поближе - у нас нет времени на пешие прогулки. Где ваша карта, сэр Ричард? - Карта моя осталась в вагоне, - сказал сэр Ричард, - но это неважно, я ее хорошо помню. Вон за тем холмом с тройной вершиной откроется река; надо свернуть и ехать вверх по течению к горам. Дальше будет видно. - Мистер Вильямс, - сказал Профессор. - Да, сэр, - отозвался машинист. - Мы сейчас находимся недалеко от Дантова Ада и собираемся поискать там мистера Томпкинса. Его наверняка там нет, но мы должны быть уверены, что сделали для его спасения все возможное. Если вы не против, подвезите нас еще немного. Вы остановите паровоз на безопасном расстоянии, мы пойдем дальше, а вы подождете нас некоторое время, не очень долго - мы можем выйти не там, где вошли. Если не дождетесь - возвращайтесь домой. - Слушаюсь, сэр, - сказал мистер Вильямс, - прикажете прибавить пар? - Да, пожалуйста, - сказал Профессор. - Сэр Ричард покажет вам дорогу. И он пошел к топке. В самом деле, рельсы вскоре обогнули трехглавый холм, и паровоз двинулся вдоль реки. Пейзаж менялся на глазах. Вначале просторная и пологая, долина стала круто сужаться и подниматься. Скалы по берегам реки становились все выше и отвеснее, словно росли. Рельсы пролегали теперь по узкому карнизу на опасной крутизне. Река была уже далеко внизу. Паровоз свернул в боковое ущелье, и шум воды затих за каменной стеной. Теперь с двух сторон были только скалы, поросшие крючковатыми деревьями. Солнце не проникало в эту щель, словно прорезанную в толще камня ножом. Скалы налегали все теснее. Подъем стал таким крутым, что казалось только вьючный мул мог бы его одолеть. Но паровоз упорно карабкался вверх. - Мистер Вильямс, - сказал сэр Ричард. - Да? - сказал мистер Вильямс. - Мне кажется, Шервуд дальше не пройдет, - сказал сэр Ричард. - Шервуд пройдет везде, - сказал мистер Вильямс. И Шервуд шел дальше. Каждую минуту казалось, что путь упирается в тупик, но тупик оказывался поворотом, за поворотом следовал еще более узкий и страшный коридор. С двух сторон - можно было дотянуться рукой из машинной будки - обнажались фантастически изломанные, искореженные, разорванные пласты пород, зияли трещины и черные норы, из которых тянуло сырым холодом. Камни уже царапали железные бока паровоза. Какие-то деревья, уже совершенно мертвые, тоже словно каменные, вцеплялись перекрученными корнями в ребристые острые скалы, ползли, извиваясь, по каменным стенам, врастали друг в друга изломанными сучьями. Неба не было. Вдруг из пещеры справа выскочил крупный пятнистый зверь, перепрыгнул рельсы и скрылся на другой стороне. - Мистер Вильямс, тормозите, - сказал сэр Ричард. Мистер Вильямс не отвечал. - Мистер Вильямс, - сказал сэр Ричард, - приказываю вам остановиться. Мы здесь выйдем, а вы дадите задний ход и постараетесь выбраться к реке, пока путь не завалило обвалом. - Да ладно уж, - сказал мистер Вильямс, - вместе уж поедем. - Мистер Вильямс, - сказал сэр Ричард, - мы с Профессором ищем своего друга. Вас это не касается. Вы не должны рисковать. - Чего уж там, - сказал мистер Вильямс. - Опомнитесь, - сказал сэр Ричард, - вы рискуете больше чем жизнью. У вас семья! Остановите паровоз! - Нет, сказал мистер Вильямс. Тогда сэр Ричард схватил машиниста за плечо и отшвырнул его от рычагов управления. Но он не успел нажать тормоз. Шервуд, издав пронзительный вопль, остановился сам. Мистер Вильямс и сэр Ричард упали от резкого толчка. Рядом в кочегарке лязгнуло железо и вскрикнул Профессор. Шервуд, окутанный клубами пара, дрожал мелкой дрожью и со скрежетом подобным стону тихо скользил назад. Все трое одновременно выскочили на площадку и увидели прямо перед собой - Ангела, преградившего им путь. Ослепительный и гневный, он сиял, раздвинув стены ущелья. Огненные одежды его струились. Крылья реяли над ним подобно грозовой туче. Словно ветер шел от него, страшный, как буря, и трое людей должны были держаться друг за друга, чтобы не упасть. Но это был свет, исходивший от его лика. Грозный голос прозвучал из этого нестерпимого света. - Безумцы, - прогремел голос, - что за непомерная гордыня привела вас сюда? Разве сердце и разум ваши не говорили, что здесь вам нечего делать и некого искать? Но из страха усомниться в жалкой своей храбрости вы забрались в места, запретные даже для мысли! Прочь! Огромным пламенным мечом он провел черту у своих ног, разрезав и расплавив рельсы. Потом поднял меч и простер его над паровозом и над головами людей, приказывая им вернуться. Тогда Профессор, преодолевая страшное давление света, рванулся вперед. - Где мистер Томпкинс? - крикнул Профессор. - Он жив? И тогда Ангел смягчился - или это им показалось. Он опустил меч. - Ваш друг жив, - сказал Ангел, - он найдется. Ступайте. Они не видели, как Ангел исчез. Они словно ослепли. Почему-то обратный путь оказался быстрым и легким. Пятясь задом наперед, Шервуд почти незаметно соскользнул к выходу из ущелья, тут мистер Вильямс очнулся, взялся за управление и задним ходом повел паровоз вдоль реки. У моста он затормозил. - Куда теперь? - спросил мистер Вильямс. - Туда, - сказал Профессор, махнув на противоположный берег. Они переехали реку по чудесному мосту из белого камня. Путь змеился теперь среди невысоких причудливо изящных скал и злачных долин, среди селений в садах и небольших укрепленных городов. Скалы были увенчаны остроконечными замками. Нередко путь пересекали реки. Их берега соединялись красиво изогнутыми мостами. Был еще не вечер. - Хорошо бы заправиться, - сказал мистер Вильямс, - уголь кончается и вода. - А вон впереди, кажется, станция, - сказал Профессор. - Вот туда и поезжайте. Здание станции, в которое въехал паровоз, напоминало благородные базилики раннего ренессанса. Длинные ряды стройных мощных колонн тянулись по обеим сторонам центрального нефа. - Сойдем, посмотрим? - сказал Профессор. Сэр Ричард взял свой винчестер и спрыгнул на перрон. Профессор присоединился к нему. Они пошли влево. Здание было еще больше, чем показалось вначале. Впереди, где полагалось бы быть алтарю, ряды колонн уходили в светлую неразличимую пустоту. За колоннами была не стена, а параллельный ряд колонн, за ним следующий, и опять, словно это был сад из колонн или лес, где деревья растут стройными рядами. Колонны были великолепны. Плотные и вместе изящные, они были сложены из разноцветных мраморов и яшм и ни одна не имела подобной по цвету и рисунку. Они были не очень высоки, но своды потолка терялись где-то глубоко вверху. По-видимому, какая-то оптическая иллюзия была причиной этого странного впечатления. Во всяком случае украшения на потолке были совершенно неразличимы. - Архитекторы любят пользоваться готовым, - сказал Профессор. Он стоял у одной из колонн, разглядывая великолепный шлиф сильно метаморфизированного известняка. - Строители романских соборов разбирали античные храмы, а такое вот ренессансное здание может включать в качестве стройматериалов целые блоки романских, византийских и готических построек. Я не знаток архитектуры, к сожалению. Но посмотрите только на этот камень! В нем одном спрессованы сотни безупречных архитектурных сооружений. Посмотрите, вот археоциат, это шестилучевой коралл, вот трилобитик, маленький совсем... Arctaspis robustus... Dictionema... Siphonotreta unqiculata, а это брахиоподы - Mickuritzia monilifera и Kutorgina lenaica, вот еще трилобит... В самом деле, узор, покрывающий гладкое цилиндрическое тело колонны, состоял из цепочек, веерообразных скелетиков, овалов, спиралек, шестиугольных пластинок, сеточек, звездочек. С первого взгляда было ясно, что каждая деталь орнамента - не случайная игра безответственной неорганической материи, а результат организованной целесообразной деятельности. Некоторые экземпляры были так крупны и так удачно распилены, что их внутреннее устройство было прекрасно видно, как под увеличительным стеклом - радиальные перегородки, сегменты, чешуйки, ребрышки, веточки. - Сколько энергии, - сказал Профессор, - и какой энергии - биологической! - точно и экономно распределенной - аккумулировано в одном только этом монолите, из которого выпилена одна только эта колонна! А для строителей храма это всего лишь грубый камень, мертвая материя. Какой букет ферментов, - продолжал Профессор, обводя пальцем безупречную спираль крупного аммонита, - управлял распределением углекислого кальция в этом организме, пока он жил, чтобы этот минерал откладывался такими изысканно изогнутыми ребрышками, да еще с узелками посередине? Что, покойник аммонишка? Ну скажи, зачем тебе такая лопастная линия? Нельзя ли было что-нибудь попроще? Вечно это барокко, а там, увы, финал... Посмотрите, сэр Ричард: это, видимо, иллюзия спирали - если смотреть на него пристально, кажется, что он растет... - Он растет, - сказал сэр Ричард. Пока были сказаны эти слова, аммонит не только вырос, но и заметно выступил из мрамора. Твердая ребристая раковина на глазах округлялась, наливалась цветом, спираль начала раскручиваться. Вокруг проступали тоже какие-то зернышки, из них потянулись побеги, они превращались в кубки, чашечки, полушария, на них возникали новые проростки. Слышался легкий хрустящий шорох. - Посмотрите, - сказал сэр Ричард, тронув Профессора за локоть. Каждая колонна, сколько их можно было видеть, словно увеличилась втрое и шевелилась и росла дальше. Как деревья в тропическом лесу исчезают под слоем лишайников, эпифитов и лиан, так и стволы колонн покрылись порослью губок, кораллов, каких-то еще сложных костяных структур. Среди хрупких веточек мощно выступали твердые створки раковин, выпукло-вогнутые, коленчато-изогнутые, вздутые, округленные, кубические, овальные, в резких радиальных и концентрических складках и острых бугорках. Там еще возникали и росли кристаллы, формировались плоские блестящие грани, на них появлялись новые мелкие кристаллики и сразу становились зародышами нового процесса. Кристаллы срастались друг с другом, образуя двойники, друзы, щетки, сверкающие зернистые массы, сферолиты и дендриты. Кристаллы, губки и раковины прорастали насквозь, обламывались, на поверхности скола тут же являлось нечто совсем иное - живые шевелящиеся иглокожие, мягкие полипы, древесные грибы, толстые мясистые листья. Изнутри шевелящейся растущей массы выползали коленчатые и винтообразные стволы, устремлялись вверх, раскрывались веерами и пучками листьев, кто-то ползал и перепрыгивал в чаще, мелькали членистые лапки, фасетчатые глаза, чешуйчатые панцири. Что-то выскакивало наружу, шлепалось на пол, уползало между стволов. - Боже мой, - сказал Профессор, - пойдем скорее назад. Как-то там мистер Вильямс. Только откуда же мы... Сэр Ричард повернулся, снял с плеча ружье и пошел, и Профессор пошел за ним. Он шел и думал, что за многие совместные экспедиции он так привык видеть перед собой широкие плечи сэра Ричарда и его седеющую голову, слегка склоненную к правому плечу (когда-то давно сэр Ричард был ранен в шею - задолго до того, как Профессор с ним встретился), что почти уже не замечал своего постоянного проводника, а шел как будто сам по себе, занятый своими мыслями. Шли они недолго. Несколько раз им приходилось сворачивать, потому что не везде можно было пройти между деревьями. Сэр Ричард остановился. - Шервуд был здесь, - сказал сэр Ричард. Ничего здесь не было. Даже просвет между деревьями был не шире, чем везде. - Да-а, - сказал Профессор, - а вы не могли ошибиться в направлении, сэр Ричард? - Мог, - сказал сэр Ричард, - тогда я больше не гожусь для моей работы. - Или произошло очередное невероятное, - сказал Профессор, - и паровоз и машинист исчезли загадочно, как мистер Томпкинс. Что нам делать, как вы думаете? - Пойдем вперед, - сказал сэр Ричард, - или мы наткнемся на рельсы, если они есть, или выйдем куда-нибудь из этого леса и попробуем обойти его вокруг. Будьте осторожны, господин Профессор. Не полагайтесь слишком на меня. Может, я уже сошел с ума. - О, что вы, сэр Ричард, - сказал Профессор. - Все бывает, господин Профессор, - сказал сэр Ричард. И они пошли. Странный это был лес. Хотя деревья росли в нем близко и были густые, за ними ясно виднелись другие деревья и дальние, и самые дальние, и на самых дальних деревьях каждая ветка и каждый лист. Был золотой закатный торжественный свет. Далеко вдали за деревьями бегали животные, но они мелькали так быстро, что их нельзя было узнать. Летали птицы. Росла трава, и тоже в этой траве каждое растение виделось отдельно. Потом стали показываться поляны и ручьи. Очень много было цветов, голубых и малиновых. Деревья цвели и покрывались разными плодами. Очень много было звуков. За стеной пестрой листвы пробежал, жалобно блея, белый единорог. За ним промчалась кавалькада охотниц и охотников с трубами, рогами, собаками, возгласами и криками, все это прозвучало и скрылось в чаще. Вдруг лес раскрылся. Сэр Ричард неопределенно пожал плечами. - Но вы узнаете эту даму, сэр Ричард? - сказал Профессор. - Узнаете ее волосы? Совсем недавно у мадам Виардо... Поэтому я думаю не будет неловкостью, если мы подойдем и спросим ее, где мы находимся? Но женщина сама заметила их. Она повернула к ним нежное отуманенное лицо и смотрела сквозь сомкнутые ресницы как будто издалека. Потом глаза ее раскрылись, словно она проснулась. Она медленно поднялась. Профессор, волнуясь, смотрел, как она приближается к берегу, с каким совершенным изяществом стройное колено рассекает зеркальную синюю грань между двумя стихиями. Все было необъяснимо странно: что она здесь, что она их узнала и не удивлена. Странен был медовый цвет ее кожи и розовый цвет невообразимо роскошных волос. Странно было, что у нее, золотой и розовой, нежной, минуту назад дремавшей в глубокой неге, такой холодный твердый взгляд. Она вышла на берег и заговорила. - Это ваше заблуждение, - сказала Каролина, - должно показать вам, сколь опасны заблуждения сердца и ума. Вы не увидели ваш паровоз, ибо раньше не пожелали увидеть Очевидность. Впрочем, ваше наказание было не сурово. В делах чести мужчинам позволительно перейти границы разумного и даже преступить собственные убеждения. Возвращайтесь к Шервуду, поезжайте дальше и сойдите на следующей станции. Вы скоро встретите мистера Томпкинса. Она отпустила их, грациозно склонив голову. Профессор и сэр Ричард поклонились и пошли обратно в лес. Уже под сенью деревьев сэр Ричард не выдержал и обернулся. Каролина стояла на том же месте и улыбалась им вслед. Сэр Ричард поклонился еще раз. Каролина помахала рукой. Некоторое время Профессор и сэр Ричард шли молча под деревьями. - Как вы думаете, сэр Ричард, - сказал наконец Профессор, - все-таки нам это снится? - Вряд ли, - сказал сэр Ричард. - Я тоже так думаю, - сказал Профессор, - и это меня успокаивает. Видеть знакомую даму обнаженной все же приличней наяву, чем во сне, когда она об этом даже не подозревает. Шервуд очень скоро нашелся, и мистер Вильямс несказанно обрадовался. Их столь долгое отсутствие и внезапное превращение зала в лесную чащу его очень встревожили. Шервуд тронулся в путь, скоро покинул лес и шел всю ночь, освещая себе дорогу фонарями. На рассвете он оказался в красивой свежей местности. Невдали уже виднелась станция - добротное и уютное несколько старомодное здание, перрон с балюстрадой, часы. - Наконец-то, - весело сказал мистер Вильямс, - нормальный человеческий вокзал. Можно будет узнать расписание, позавтракать в буфете, отправить телеграмму... - Купить билеты, - сказал Профессор. - Куда? - удивился мистер Вильямс. - Затрудняюсь ответить, - сказал Профессор. - А кстати, до какого места у нас были билеты, не помните, сэр Ричард? Все ведь осталось в вагоне. - Не помню, - сказал сэр Ричард. - Так может быть, мы давно уже едем бесплатно? - сказал Профессор. - Ах, - сказал мистер Вильямс, - какие могут быть разговоры, когда такие люди... И он вытер глаза тыльной стороной руки, испачканной машинным маслом. Шервуд в это время подошел к перрону и замедлял ход. Из крайнего домика выбежал станционный смотритель в фуражке и бросился вдогонку паровозу, но почему-то не мог его догнать, хотя бежал изо всех сил, крича что-то и размахивая руками, а паровоз все останавливался и наконец остановился совсем. Тем не менее станционный смотритель все не мог приблизиться. - Зачем вы берете ружье, сэр Ричард? - спросил Профессор, спускаясь по железной лесенке. - Мы пока только зайдем в вокзал, узнаем, что это за место. Сэр Ричард пожал плечами. - Осторожнее, джентльмены! - крикнул станционный смотритель. Профессор спрыгнул с последней ступеньки и одновременно сэр Ричард перемахнул через перила. - Осторожнее, джентльмены! - крикнул станционный смотритель. - Ведь она все-таки ве... На следующую страницу» «В оглавление |