V
Профессор и сэр Ричард, чуть коснувшись ногами перрона, ощутили сильный толчок и оба упали, но тут же вскочили, снова покачнулись, удержавшись друг за друга, и услышали крик мистера Вильямса. Обернувшись, оба увидели: паровоз медленно скользил мимо перрона, хотя колеса его не вертелись, рычаги не двигались, пар не шел из трубы и мистер Вильямс находился вне своего рабочего места, а стоял, держась за перила, на железном балкончике и вместе с паровозом медленно, но все быстрее уплывал от них.- Ведь все-таки она вертится, - сказал, приближаясь, запыхавшийся станционный смотритель.
Все стало ясно. Это не паровоз ушел от них; это они вместе с перроном, станцией, городком удалялись от него в силу вращения земли, которого они уже не чувствовали, потому что успели приобрести равную скорость и привыкли. Еще не поздно было догнать паровоз и вскочить в него на ходу. Но Профессор и сэр Ричард не двинулись с места.
- До свиданья, мистер Вильямс! - крикнул Профессор, махая рукой. - Передайте поклон мадам и Королю!
- Спасибо, до свиданья! - кричал мистер Вильямс, удаляясь и уменьшаясь все быстрее. И вот его стало почти не видно, а паровоз превратился в маленькое черное пятнышко. Тогда путешественники посмотрели друг на друга.
- Н-ну что ж, - сказал Профессор, - подумаем, что дальше. Но сначала посмотрим, с чем мы остались. Что у вас?
- Оружие, - сказал сэр Ричард. - Ружье, нож и пистолет. Вот еще спички, платок и трубка. Все.
- Патронов у вас достаточно? - сказал Профессор.
- Смотря на какой предмет, - сказал сэр Ричард.
- А у меня... - сказал Профессор.
Он вынул из кармана свой уникальный универсальный хронометр и проверил. Прибор работал идеально. Профессор переложил его в нагрудный карман, где уже хранилась аптечка-лаборатория, а из прежнего кармана извлек большой кожаный бумажник. В бумажнике было несколько серебряных монет, счет из отеля в Паулине и командировочное удостоверение мистера Томпкинса. Глядя на этот документ, Профессор горестно вздохнул.
- Господин Профессор! Сэр Ричард! - услышали они знакомый голос.
От дальнего конца платформы к ним бежал мистер Томпкинс.
Он был голый, в одних плавках. Он бежал, оставляя на деревянном полу мокрые босые следы. Он был весь мокрый.
- Мистер Томпкинс! - вскричал Профессор. Еще мгновение - и мистер Томпкинс был среди друзей и пожимал их руки.
- А не сварить ли нам еще кофе? - сказал мистер Томпкинс.
Звезды бледнели, мрак вокруг костра посветлел, костер уменьшился и затухал. Мистер Томпкинс приподнялся поправить костер и добавить в него хворост.
- Знаете, мистер Томпкинс, - сказал Профессор, - чем дольше я на вас смотрю, тем больше мне кажется, что ваш новый костюм вовсе не так уж ужасающе экстравагантен... и очень вам к лицу.
Мистер Томпкинс был одет замечательно.
На нем была бумажная матросская фуфайка в поперечную синюю полоску, очень широкая и длинная, прекрасные брюки бридж из тонкой шерсти песочного цвета и парусиновые туфли, которые старьевщик, прежний обладатель всей этой роскоши, в припадке щедрости на прощанье густо натер мелом. Поэтому весь путь от лавчонки в боковом переулке на окраине, где путешественники днем оставили почти весь свой небольшой капитал, до каменистой площадки на берегу океана, где горел сейчас их костер, был помечен четкими белыми контурами подошв мистера Томпкинса.
Весь вечер друзья разговаривали и пили кофе, который вместе с котелком и еще кой-какими мелочами приобрели там же на окраине.
- Так как? - сказал мистер Томпкинс. Он стоял на одном колене у огня и держал в руке котелок с кофейной гущей.
- Неплохо, - сказал Профессор. - Это у нас будет завтрак. Ведь уже утро. И пойдем.
Сэр Ричард - он лежал на спине между костром и родником - протянул руку, и мистер Томпкинс отдал ему котелок. Сэр Ричард, не вставая, а только повернувшись на бок, выплеснул гущу, сполоснул котелок под тонкой холодной струйкой, налил воды и вернул котелок мистеру Томпкинсу, и вновь застыл неподвижно, заложив руки за голову. Профессор лежал с другой стороны костра на боку и, опираясь на локоть, курил, мечтательно глядя в огонь. Мистер Томпкинс пристроил котелок над огнем и уселся по-турецки, поглядывая то на Профессора, то на сэра Ричарда, и слегка вздыхая от счастья, что он опять с ними.
- А куда мы пойдем, господин Профессор? - сказал мистер Томпкинс, когда все немного помолчали.
- Там видно будет, - сказал Профессор. - Нам, собственно, надо туда... - и он махнул рукой в сторону далекого океанского горизонта, серого в этот час.
- А где мы сейчас находимся? - сказал мистер Томпкинс.
- Сейчас посмотрим, - сказал Профессор, доставая хронометр и наклоняя его циферблатом к огню. - Сейчас... вот... конец XIX века. Самый конец.
- Какое счастье, - сказал мистер Томпкинс, закрывая лицо руками, - какое счастье хоть недолго отдохнуть в этом милом, мудром, глупом, рациональном XIX веке... Не поймите, я не против неопределенности, дополнительности и всяких таких приключений... но ведь немножко можно? Знаете, классическое образование, формальная логика, причинно-следственные связи - это так уютно. Когда случается только то, что может случиться...
- Не говорите так, мистер Томпкинс, - ленивым голосом сказал Профессор, по-прежнему щурясь на огонь, - в XIX веке были свои приключения... весьма специфические...
Мистер Томпкинс не возражал. Вода в котелке закипала. Мистер Томпкинс пошарил позади себя на камнях, нашел пакетик с остатками кофе, открыл его и наклонился над костром, собираясь всыпать кофе в кипящую воду. Как вдруг удар ветра смел пламя в сторону, черная тень накрыла костер, из нее высунулись как бы две руки, обхватили склоненную спину мистера Томпкинса, мистер Томпкинс вскрикнул, выронил в огонь пакетик и взмыл вверх.
Профессор очнулся, лишь ощутив удушливый чад горящего кофе. Его оцепенение продолжалось секунды две-три, не больше, но за это время чудовищная птица, похитившая мистера Томпкинса, уже отлетела далеко. Профессор увидел черный силуэт на фоне бледного неба, равномерно, как бы механически машущие крылья и - о ужас! - свисающие руки и ноги мистера Томпкинса. Сэр Ричард стоял чуть в стороне, крепко прижимая к плечу приклад своего верного ружья; черная мушка винчестера медленно и неотступно ползла за перемещающейся птицей. Но сэр Ричард не стрелял. Профессор осторожно, стараясь почему-то не шуметь, подошел и встал за левым плечом сэра Ричарда. В страшном напряжении он ожидал выстрела. Но сэр Ричард все не стрелял.
- Почему вы не стреляете? - шепотом сказал Профессор.
- Слишком близко, - тоже очень тихо сказал сэр Ричард, - его разнесет в клочья. Высота метров десять. И камни.
И Профессор должен был смотреть в полном бессилии, как только что обретенный после долгой разлуки друг уносится все дальше и дальше в сторону океана.
- Что это за тварь? - отрывисто и так же тихо спросил сэр Ричард.
- Кондор, надо полагать, - сказал Профессор.
- Никакой кондор не поднимет человека, - сказал сэр Ричард.
- Не забывайте, где мы находимся...
Профессор не отрываясь смотрел на кондора и ждал выстрела, считая биения своего сердца, которое стучало, казалось, у него в голове, и все же выстрел застал его врасплох, он весь вздрогнул и отшатнулся. Крылатый гигант, пораженный ослабевшей на излете пулей, затрепетал крыльями и медленно спланировал вниз, не разжимая когтей и не выпуская своей добычи. В тот миг, когда он упал, скрывшись из глаз двух путешественников, над низким горизонтом показался край солнца, и все вокруг озарилось малиновым прозрачным светом. Профессор и сэр Ричард бросились бежать туда, где упал кондор.
Но не добежали. Мистер Томпкинс, поднявшись самостоятельно на ноги, уже сам шел им навстречу. Он шел медленно и даже слегка покачивался. Он прошел несколько шагов, остановился, обернулся и посмотрел назад, где, видимо, лежал его похититель. Снова шагнул и снова остановился, схватившись за правую коленку.
Но он был цел и невредим, только слегка ушиб колени и ободрал ладони, когда приземлялся. Профессор, добежав, торопливо ощупал мистера Томпкинса, его ребра и плечи, и убедился, что все цело. Взгляд у мистера Томпкинса был все еще отсутствующий. Он слабо улыбался.
- Вы ушиблись? Вам больно? Вы не ранены? - спрашивал Профессор, вертя перед собой мистера Томпкинса.
- Он меня очень ловко держал, - сказал мистер Томпкинс, - даже не порвал ничего.
В самом деле, плотный бумажный трикотаж матросской рубашки выдержал и смягчил мертвую хватку чудовищных когтей.
- Господин Профессор, - позвал издали сэр Ричард, - будьте любезны, подойдите сюда.
Профессор и мистер Томпкинс оглянулись.
Солнце, только что вставшее над горизонтом прямо за спиной сэра Ричарда, отбрасывало его невозможно длинную тень к самым ногам Профессора и мистера Томпкинса. Сэр Ричард тоже, со своим длинным ружьем, был похож на четкую черную тень на фоне ослепительной, режущей глаза белизны рассветного неба. Приближаясь к нему против света, Профессор и мистер Томпкинс вынуждены были щуриться изо всех сил.
- Взгляните, господин Профессор, - сказал сэр Ричард, указывая вниз, где у его ног, распростертый, лежал его трофей.
Профессор взглянул - и не поверил своим глазам, полуослепшим от жгучих лучей. Но пока он приглядывался, ослепление прошло, и он вынужден был смириться с фактом.
На земле, мягким лягушачьим животом вверх, лежало существо без единого перышка, с крыльями из тонко натянутой кожи, с пастью пеликана, притом усаженной мелкими щучьими зубами, с длинными задними ногами, мощные пальцы которых были сведены смертной судорогой.
- Не может быть, - прошептал Профессор, - летающий ящер...
- Вы же сами сказали, господин Профессор, - сказал мистер Томпкинс, - вы говорили у костра, что были особенные приключения.
- Да, но ящер... - сказал Профессор. - Это уже, господа, не Жюль Верн, это уже Конан Дойль...
- Чего же еще мы могли ожидать, господин Профессор? - сказал сэр Ричард.
Профессор резко вскинул голову. Лицо сэра Ричарда против света было почти неразличимо.
- На что вы намекаете, сэр Ричард? - гневно сказал Профессор, распрямляя плечи.
Сэр Ричард улыбнулся - впервые с начала экспедиции.
В тот же миг сильнейший толчок чуть не выбил почву из-под ног троих путешественников.
Будто кто-то с неистовой силой двинул все побережье, на котором они стояли, в сторону океана. Вода океана взревела и стала подниматься стеной. Навстречу ей росла стена из камня и песка. Грохот усиливался. Наступал мрак.
- Началось! - крикнул Профессор. Он выхватил свой хронометр и смотрел на него. - Помните, мы видели активный рифт? Вот, смотрите! Тысяча девятьсот двенадцатый! Вегенер не только создал свою гипотезу, но и опубликовал!
- Не вижу смысла, - сказал Профессор, - пережидать это стихийное явление под открытым небом. Не поискать ли нам пристанища?
Было совершенно темно. Жирная мгла застилала землю. Тучи громоздились в небе. В них вспыхивали бледные молнии. Но гром не был слышен - так гудело и грохотало кругом.
Над зубчатой стеной прибрежных скал поднялась новая волна. Она стремительно росла. Гребень ее был увенчан кораблем, и корабль этот возвышался и уменьшался на глазах. Волна росла, как дерево, как дом, у которого надстраивают один этаж над другим. И при этом не двигалась с места.
Земля дрогнула под ногами троих путешественников, лопнула с треском, и новая трещина зазмеилась вправо и влево. Камень, на который только что опирался мистер Томпкинс, исчез в ней.
- В самом деле, пойдемте-ка отсюда, - сказал мистер Томпкинс.
В это время вершина волны, доросшая уже почти до облаков, протянулась вперед, перенесла корабль над скалами, нагнулась и оборвалась. Вода до земли не долетела: она рассыпалась в пыль, в дождь. Корабль рухнул на камни и превратился в груду щепок и рваной пеньки. Груда зашевелилась, из нее выбрался высокий человек без шляпы, в кафтане с яркими галунами.
- Ребята, - гаркнул он, отряхивая щепки с розоватых брабантских манжет, - все живы?
- Кажись, все, - глухо ответили несколько голосов из той же кучи.
- Айда в таверну, - крикнул капитан, - выпьем с горя!
Матросы один за другим выбрались из-под останков своего корабля и вслед за капитаном затрусили в сторону гор. Выждав немного, Профессор, мистер Томпкинс и сэр Ричард пошли за ними. Проходя мимо развалин некогда грозного повелителя морей, они заметили чудом уцелевшее кормовое украшение и прочли имя корабля: "Прекрасная Нивернеза".
Путь был недолог, но труден и опасен. Подземные толчки не прекращались ни на минуту. Рушились скалы. Катились лавины.
И неудивительно: целый материк мчался со скоростью курьерского поезда! Да что материк - целая литосферная плита стокилометровой толщины. Где-то впереди, за далью беснующегося океана, у побережья другого континента, более тонкая океаническая плита, столкнувшись с мощной материковой, подползала, втискивалась под нее, тонула в астеносфере, плавилась - и на всем побережье, как мартеновские печи, работали сотни вулканов.
Но вот впереди приветливо засветились окна придорожной таверны.
Над дверью висел свинцовый фонарь с расписными стеклами.
На двери была намалевана улыбающаяся девица с распущенными волосами.
Над головой девицы изгибалась надпись: "Красотка Пэгги".
Сэр Ричард снял с плеча винчестер и, держа его в руке, толкнул дверь и первым вошел в зал.
В зале горели свечи, рдели угли в очаге, блестели бутылки в буфете.
За двумя длинными столами, справа и слева от входа, сидели во главе с капитанами команды двух кораблей - "Моби Дика" и "Прекрасной Нивернезы".
Обе команды развлекались исполнением старинной песни, которую поют матросы, когда выбирают якорь.
|
Моби Дик" начинал: Тяни-тяни потягивай, Потягивай, потягивай... |
"Нивернеза" отвечала: Тянем-потянем Вытяуть не можем... |
Прелестная Красотка Пэгги разносила по столам кружки с горящим ромом - по три в каждой руке - и напевала свою песенку:
| Когда буря ревет Пегги песни поет И звенят на подносах стаканы... |
| Провожала на разбой Бабушка пирата... |
Все затихало в мирном пиратском приюте. На "Моби Дике" пели, но другое. На "Нивернезе" играли в кости и беседовали. Одинокий матрос в углу тянул бесконечное: "Мой корабель, корабель..."
|
Раз моряки погожим днем Пустились по морю втроем Но не в тазу - была у них Бутылка Клейна на троих Среди неведомых широт Где буря шторм и холод вод Бутылку эту в синий мрак Пустил неведомый моряк |
Над розовым морем всходила луна Во льду зеленела бутылка одна Айсбергов треск и китов плеск И котиков рев от берегов Жалко не денег жалко любовь |
|
И на неведомой волне Она блеснула при луне Как тусклый изумруд |
В далеких краях В японской стране Где под бумажным фонариком пьют |
|
Великий Феликс Славный Клейн Воскликнул как-то Пылко: Задача проста Возьмем два листа Протыкнутых ножом - ха-ха! И склеим из них бутылку! ио-хо-хо! |
От заката когда повеет бриз До голубой зари |
|
Три моряка в бутылку сели Им не страшны ни шторм ни мели Но оказалось им на горе И судно в море и в судне море! |
Когда долетает из гавани чад И прилив опадает буями бренча В харчевне Киско Божьей росы Повторяют, кружкой гремя: Задача проста Возьмем два листа И склеим из них бутылку ио-хо-хо! |
- Бутылка Клейна, - сказал Профессор, - я как раз собирался... даже
приготовил бумажную модельку. Сейчас сделаю еще одну, чтобы вы видели...
Впрочем, я сначала нарисую.- Существует, - сказал Профессор, - множество поверхностей, замкнутых, как сфера или тор, односторонних, как лист Мебиуса. Самую простую и самую известную построил в 1882 году Феликс Клейн. Обычная бутылка имеет наружную и внутреннюю стороны. Если муха захочет переползти с наружной поверхности на внутреннюю, ей непременно придется пересечь край, образуемый горлышком. В отличие от обычной бутылки, бутылка Клейна не имеет края, а ее поверхность нельзя разделить на внутреннюю и наружную. Та поверхность, которая кажется наружной, непрерывно переходит в ту, которая кажется внутренней, как переходят друг в друга две на первый взгляд различные стороны листа Мебиуса...
На бумажной модели очень удобно демонстрировать разные удивительные
свойства бутылки Клейна. Если мы разрежем ее пополам вертикальной
плоскостью... одолжите мне, пожалуйста, ваш нож, сэр Ричард... благодарю
вас... вот так - мы получим два листа Мебиуса, переходящих друг в друга
в зеркальном отражении. Видите?- Какая прелесть, - сказал мистер Томпкинс.
- Здесь получается прорезь, - сказал Профессор, - но это ничего, мы ее сейчас заклеим. Теперь... поскольку из бутылки Клейна можно сделать два листа Мебиуса, предполагается, что есть и обратная операция - из двух листов одна бутылка.
У нее есть и другие интересные свойства, но вас, помнится, интересовала акула? Так вот, мы можем сказать, что один предмет находится внутри другого, если поверхность первого предмета везде соприкасается с ВНУТРЕННЕЙ поверхностью этого предмета. А у бутылки Клейна вся поверхность внутренняя, и теоретически можно считать, что акула была ВНУТРИ бутылки - разумеется, вывернутая наизнанку, ведь с бутылкой соприкасались стенки ее кишок...
Мистера Томпкинса слегка передернуло.
- Вообще-то, - сказал Профессор, - меня эта бутылка интересовала как трехмерная модель организма в среде. Она в нас, и мы в ней... и судно в море, и в судне море... я имею в виду и материальную среду, и духовную...
Дверь с грохотом распахнулась. В таверну ворвался ветер.
- Войдите! - сказала Красотка Пэгги. - Добро пожаловать!
Но никто не вошел.
- Закройте дверь, - сказала Красотка Пэгги, - дует. Никого нет.
Какой-то пират закрыл дверь, и тут все увидели, что в кресле у очага сидит человек. А раньше там никого не было.
И сразу стало тихо. Человек встал. Он был очень высок ростом.
Он распахнул плащ и снял шляпу. У него были седые волосы. Они развевались. Его глаза сверкали. Он запел:
| Смешались небо и волна И гасит дождь лучи И помогает зыбь, мрачна, Всем подвигам в ночи | |
| Зоэра! В море реет смерть! Вот пеленгатор бурь Завыл - и прямо над водой Встает звезда Сатурн | |
| Опасность ждет не тут, не тут! (о сокол среди мглы) Не ты ли это закричал Взбегая на причал | |
| И через смерч, где центр - покой Успение сердец Ты не привел ее с собой Ни друга, наконец | |
| Бъет ужас тени мачт в воде О помощи моля Безумный страх знаком звезде И борту корабля | |
| Не знаем страха мы нигде Для нас преграды нет Всегда нас выручат в беде Клинок и пистолет! | |
| Ни стая гурий, ни эдем, Ни жемчуг, ни лазурь Внизу колышется свинец Вверху стоит Сатурн | |
| Хвала тому, кто уцелел! Погибшему венец Назначен каждому удел И Смерть за всех. | |
- Летучий Голландец! - прошелестело по залу, как легкое дуновение, и все лица стали белее мела.
И тут раздался спокойный звучный женский голос.
- Терпеть не могу голландцев, - сказала бабушка-пиратка.
Она незаметно вошла в зал и теперь стояла возле стойки, высокая, красивая, надменная, с младенцем на руках. Летучий Голландец окинул ее презрительным взором.
- Если бы я не боялся обидеть присутствующих здесь дам, - отчеканил он, слегка поклонившись Красотке Пэгги, - я сказал бы, что я терпеть не могу баб.
В полной тишине бабушка-пиратка подошла к нему вплотную.
- За такие слова полагается платить, - тихо сказала она.
- Ну что ж, я никогда никому ничего не был должен.
- Платить кровью.
- О, такие долги я плачу охотнее всего!
- Я тоже.
- Сударыня, - саркастически улыбаясь, сказал Летучий Голландец. - В делах такого рода я предпочитаю иметь дело с мужчиной.
- Я тоже, - серьезно сказала бабушка-пиратка.
Летучий Голландец вздрогнул, лицо его исказилось.
- Каррамба! - вскричал он, выхватил пистолет и четырьмя выстрелами, почти не целясь, сбил пламя с четырех свечей.
Не торопясь, красавица-старуха, в полной тишине и в полусвете от рдеющих в камине углей, подошла к ближайшему пирату, не глядя передала ему ребенка, вынула у него из-за пояса пистолет, не торопясь проверила, как он заряжен, не торопясь прицелилась. Вся банда, затаив дыхание, смотрела на тяжелый пистолет в тонкой твердой руке. Четыре выстрела прогремели один за другим.
Четыре свечи, погашенные Летучим Голландцем, зажглись.
- Кольт уравнивает всех, - сказала пиратка, глядя в упор на мрачного пришельца.
- Да, - тихо ответил тот.
Соблюдая положенный в таких случаях ритуал, матросы обеих команд отступили к стенам таверны, освободив большое пространство. Только всеобще глубокое молчание выражало необычайность происходящего. Оба капитана с молчаливого согласия всех взяли на себя обязанности секундантов. Они отмерили восемь шагов (как раз расстояние между двумя длинными столами) и развели противников. Капитан "Нивернезы встал посредине и поднял белый платок. Летучий Голландец и бабушка-пиратка начали прицеливаться. В напряженную тишину (все затаили дыхание) тяжело упали слова отсчета:
ДВА
- Нет, - сказал Летучий Голландец, опустив пистолет, - клянусь, я не сделаю этого. Сам дьявол - да что я! - мой злейший враг мог бы стоять передо мной безопасно в таком наряде! Она же пусть стреляет, если хочет.
Несколько секунд пиратка смотрела на него пронзительным взглядом, но он не прибавил ни слова. Она отдала пистолет секунданту, вынула из-за корсажа длинный нож и показала его противнику на открытой ладони. Летучий Голландец молча покачал головой.
- Тогда осталось только одно средство, - сказала бабушка-пиратка.
Легкое движение прошло среди присутствующих. Никто не понял слов старухи. Все предположили ужасное. Но Красотка Пэгги поняла все прекрасно. Она позвала двух матросов и с их помощью вынесла из задних комнат небольшой столик с очень толстой дубовой доской, который поставили между двумя противниками, еще не оставившими своих позиций. Затем были вынесены и поставлены к столу два дубовых стула с резными спинками.
Бабушка-пиратка уселась на один из стульев. Левой рукой она указала Голландцу на другой стул, предлагая занять его, а правую руку поставила локтем на стол, подняв ладонь вверх.
- Сударыня! - вскричал изумленно Летучий Голландец. - Возможно ли? Вы предлагаете мне...
- Садитесь, - сказала бабушка-пиратка.
- Если бы я знал, что меня здесь заставят разыгрывать комедию...
- Разговору много...
- Проклятье, - пробормотал Голландец.
Он сел за стол и утвердил свой правый локоть против локтя женщины. Они сомкнули ладони.
Прошло несколько секунд - ничего не произошло. Зрителям было видно, как выражение неудовольствия на лице Летучего Голландца сменилось выражением сильного напряжения, а это - изумлением. Но, не шевельнув ни одним пальцем, сидящие за столом напрягали между тем все силы, чтобы пригнуть правую руку противника и прижать ее тыльной стороной ладони к столу. Ни одному это пока не удалось. А время шло.
Словно притянутые магнитом, матросы приблизились кольцом и окружили стол. Среди них стояли и оба капитана, и Красотка Пэгги. Все молчали. Вдруг раздался громкий треск. Противники с такой силой упирались локтями в стол, что двухдюймовая мореного дуба доска раскололась пополам!
- Каррамба! - вскричал Летучий Голландец, срываясь с места. - Не думал я, что еще одна женщина в мире способна на это.
- Кто первая? - крикнула бабушка-пиратка, тоже вскочив и впиваясь в него горящими глазами.
Крупная дрожь сотрясла Летучего Голландца. Лицо его трагически побледнело. Глаза неестественно засверкали. Он видимо боролся с охватившим его волнением и победил. По щеке его скатилась слеза.
- Ее звали Черная Пятница, - тихо сказал он. - Она водила корабль с таким же именем и не знала поражений. Я любил ее...
При этих словах вызывающий взгляд пиратки внезапно смягчился, ее суровое лицо стало нежным и невыразимо прекрасным.
- Поль... - прошептала она.
- Black Friday! - воскликнул в порыве восторга Летучий Голландец (это был знаменитый когда-то пират Поль), и старинные любовники, внезапно нашедшие друг друга, упали друг другу в объятия.
- Поль, - сказала пиратка, указывая на подходящую с ребенком на руках Красотку Пэгги, - вот наша дочь, а это наш внук.
Летучий Голландец обнял дочь и поцеловал внука.
- Любимая, - сказал он, обращаясь к бабушке, - а где наша старшая дочь? Где Ирен?
- Я скажу тебе это потом, - прошептала пиратка, склоняя голову к нему на плечо.
Резкий звон бьющегося стекла нарушил счастливое молчание.
Разбилось окно, к которому ближе всех сидели Профессор, мистер Томпкинс и сэр Ричард. Окно было разбито стрелой, посланной снаружи. Стрела скользнула в четверти дюйма от затылка сэра Ричарда, пролетела через весь зал, к счастью никого не задев, и упала где-то за буфетной стойкой.
- Советую всем лечь на пол, - громко сказал сэр Ричард. Он встал. - Стрелы могут быть отравлены. Это племя Тумба-Лумба.
- Как же вы... - сказал мистер Томпкинс, сползая со стула под стол, - как же вы узнали, сэр Ричард? Ведь вы не видели стрелы?
- По свисту, - сказал сэр Ричард.
И он решительно направился к двери.
- Ах! Они убьют его! - воскликнул мистер Томпкинс. Он попытался выскочить из-под стола, но Профессор удержал его там.
- Кто? Тумба-Лумба? Сэра Ричарда? - сказал Профессор. - Да они его как огня боятся, с тех пор как...
В это время уже ни одной головы не возвышалось в зале над уровнем столов. Сэр Ричард распахнул дверь и встал на пороге. Для тех, кто снаружи, он должен был появиться четким силуэтом на освещенном фоне. Несколько стрел с глухим стуком воткнулись в дверной косяк. Сэр Ричард гневно крикнул короткое непонятное слово и шагнул в темноту.
Молчание.
Сэр Ричард повторил то же слово.
Ему ответило жалобное подвывание нескольких голосов.
Тогда сэр Ричард ушел туда, в темноту, на эти голоса.
- Вылезайте, мистер Томпкинс, - сказал Профессор.
Они вылезли из-под стола и сели на прежние места. Они слышали сквозь дверь и разбитое окно продолжение переговоров с невидимыми стрелками. Сэр Ричард говорил отрывисто и властно и как будто спрашивал, а ему отвечали жалобно, перебивая друг друга. На столе между Профессором и мистером Томпкинсом стояли две пустые кружки и одна полная, нетронутая; в ней над темной поверхностью жидкости плавал голубой огонь. Профессор и мистер Томпкинс внимательно смотрели на этот огонек. Но вот непонятный разговор в темноте закончился, сэр Ричард вернулся в таверну, закрыл за собой дверь и сел у стола, где ждали его друзья.
- Ушли, - сказал сэр Ричард. - Ну и ветер там.
- Бедняги, - сказал Профессор, - должно быть, наш движущийся материк сорвал их островок и забросил себе на спину, как малую льдинку. Жаль; у них там был очень занятный реликтовый биоценоз. Ему не устоять перед материковой фауной. Так что же, они решили с перепугу ограбить первый попавшийся кабак?
Сэр Ричард покачал головой.
- Нет? - сказал Профессор, - значит, они напали именно на нас?
- Да, - сказал сэр Ричард.
- Почему? - сказал Профессор.
- Да это все та же история, - неохотно ответил сэр Ричард.
Тем временем веселье в таверне готовилось продолжаться. Все радостно поздравляли счастливцев, нашедших друг друга после долгой разлуки. Пират и Пиратка принимали изъявления чувств сдержанно и величаво. Но Красотка Пэгги и не думала скрывать свой восторг. Она вся сияла и светилась, и глядя на нее всем хотелось петь и плясать или по крайней мере крепко выпить. Это, по-видимому, и собирались сделать как виновники торжества, так и гости таверны. Но тут входная дверь снова с треском распахнулась.
В дверях стоял высокий толстый мулат, кок с "Неверсинка" по имени Старый Кофей. Тяжело нагнув седую голову, он медленно вошел в зал. Что-то тащилось за ним по полу. Привстав с мест, пираты увидели, что вошедший держит за крыло огромного, но совсем не страшного, жалкого мертвого птеродактиля. Раздался такой взрыв криков, что казалось, он сорвет крышу таверны.
- Погиб Обжора Вилли!
- Обжора Вилли сдох!
- Обожрался!
- Ну нет! Смотрите! Смотрите!
- Убит! Обжора Вилли убит!
-Кто убил Обжору Вилли?!!
Один из пиратов опустился на колени, запустил руку в разорванное брюхо и, покопавшись в зеленых кишочках птеродактиля, извлек пулю и предъявил ее окружающим. Мгновенная тишина сменилась новым шквалом воплей.
- Ребята! Это не наш, не с океана!
- Это не пистолетная пуля!
- Семилинейная пуля, разрази меня гром! Пуля от охотничьего ружья большого калибра!
И все взоры обратились на элегантный винчестер сэра Ричарда.
Ровный тяжелый гул, такой низкий, что был почти неслышим, но заполнил собой все, поднялся откуда-то из глубины земли. Вслед за ним - плавный мягкий толчок, и мгновенно - сокрушительный удар, выбивший у всех почву из-под ног. Валилось все - посуда, стулья, люди. Потом рухнули стены.
Выбравшись из-под руин, потирая слегка ушибленную голову, Профессор увидел сэра Ричарда, который помогал мистеру Томпкинсу стоять на ногах. Что произошло, было понятно: они доплыли и уперлись в противоположный берег океана, в другой материк. Естественно, что последний толчок был по силе равен первому. Сейчас все затихало. Оседали облака водяной и каменной пыли, и сквозь очищающийся воздух можно было видеть восходящее солнце - почти на том месте, где они видели его последний раз. Настало утро нового дня.
Профессор отвернулся от солнца и обернулся к развалинам. Он думал, с чего начать спасательные работы. Стены превратились в безобразную груду дерева и кирпичей, но сверху на них лежала совершенно неповрежденная крыша с трубой, чердачным окном и резным балкончиком у окна. Окно растворилось, в нем возникла хорошенькая растрепанная головка Красотки Пэгги. Хозяйка таверны грациозно выбралась на балкончик, оглянулась внутрь чердака и плотно прикрыла за собой окно.
- Уходите скорей, - быстро сказала она, перегибаясь через перила.
- Может быть, наша помощь... - начал Профессор.
- Никто не пострадал, - сказала Красотка Пэгги, торопливо оглядываясь в окно, - сами выберемся, а ребята очень злы за Обжору Вилли. А вы ведь не нарочно?
- О, поверьте, мисс, - сказал Профессор, - нам самим до крайности жаль бедное животное.
- Ну вот, значит судьба его такая, - сказала Красотка Пэгги, - идите, идите...
- Взгляните, мисс, - сказал Профессор, - вот сюда я кладу плату за наш ужин.
И он высыпал на растрескавшийся камень у своих ног остатки мелочи из бумажника.
На следующую страницу» «В оглавление