VIII

...потому что a векторно на а - всегда нуль, и значит ротор градиента t равен нулю для всякой скалярной функции, - думал Профессор. - Кажется, мистер Томпкинс опять потерял сознание... тем лучше для него. Точно так же путем выкладок на компонентах убеждаемся, что дивергенция ротора h всегда равна нулю. В таком случае, если ротор... какой мрак...
Профессор пытался отвлечься от мучений, уже давно невыносимых.
Окостеневшие мышцы стянутого в неестественном положении, столь долго насильственно неподвижного тела, жгучая жажда - и полная безнадежность. И темнота.
...если ротор некоторого векторного поля а равен нулю, то а непременно окажется чьим-то градиентом. Существует некоторое скалярное поле, такое что а...
Мы успели увидать рассвет, но когда это было? Давно ли?
...что а равно градиент Ψ. Ну и разумеется, если существует векторное поле d, для которого дивергенция d - нуль, то можно заключить, что d это ротор некоторого векторного поля с.
Эти вопли и топот внизу... я был уверен, это так или иначе что-то изменит. К добру или к худу. Ничего не случилось. Или здесь это так... ежедневное упражнение?
Профессор и мистер Томпкинс не разговаривали. Каждый терпел молча. Каждый думал - вот еще только вздох, и он начнет биться, кричать и извиваться на полу. Но каждый терпел дальше ради другого. Совсем ужасно, если друг теряет власть над собой и помочь ему нельзя.
...не очевидно ли, что в таком случае любой нуль - это всегда ротор градиента некоего скалярного поля и одновременно дивергенция ротора некоего векторного поля?
Какой смысл без конца прокручивать в уме одно и то же? Если сэр Ричард жив, то знает ли он, где мы? А если знает, что он может один? А может здесь все друг друга поубивали - вот когда эти крики - и мы будем лежать здесь, пока сами...
...любой нуль - ротор дивергенции и дивергенция ротора. Вот почему я не стал математиком. Слишком все возможно. Уж на что физики умнее, а до какого абсурда доходят... как тогда Кельвин вычислил возраст Земли... как потом геологи веселились. Большой конфуз был... готов спорить, что человек способен непосредственно воспринимать конфигурацию электростатического поля... я ничего не вижу и ничего не слышу... но дверь открыта... и даже воздух не шевельнулся... но дверь открыта... и рядом... или правда та косточка в ухе воспринимает гравитационное излучение, и мы ощущаем присутствие большой массы, потому что здесь рядом со мной кто-то есть...
Профессор похолодел, весь рванувшись в своих веревках.
Он почувствовал прикосновение и слово такое тихое, словно он его и не услышал, а подумал:

Веревки натянулись и вдруг ослабели.

К Т О
К Т О
К Т О
Кто ведет и куда?
Только что на лестнице - почти бежали - тусклый сумрак, но не вовсе тьма - тот впереди - огромный, черный, бесформенный. Или это кажется? Тень без очертаний.
Сколько можно стоять в темноте не дыша? И где?
Где Т О Т ?
Профессору вдруг показалось, что проводник исчез, и они одни. В ужасе он протянул руку, рука его коснулась ткани, ткань подалась под рукой, словно была пустая. Он не выдержал.
- Сэр Ричард, это вы? - одним дыханием спросил Профессор.
Ни звука. А впереди явился слабый свет.
Он висел, как бледный мутный шарик. Он увеличивался, расплывался. На светлом пятне обозначилась крестообразная тень. Тень росла вместе со светом. Она стала как частый оконный переплет. Светлое пятно ограничилось снизу. Тут Профессор понял, что он давно уже слышит шаги - звук легких неторопливых шагов.
К решетчатой, затянутой бумагой стене шел кто-то со светом. Он подошел. На бумаге появилась его тень. Он вытянул руку - все было видно - отодвинул часть решетки и появился в проеме со стеклянным фонариком в руке. Лицо у него было желтое, заспанное. Он сделал шаг, два. Глаза его широко раскрылись и полные ужаса уставились прямо в глаза Профессора над плечом того, в черном. И Профессор тоже смотрел ему в глаза, не в силах перевести дыхание. Наконец вошедший очнулся и сделал движение назад - бежать, кричать - но никуда не убежал. Он вздрогнул, схватился рукой за щеку, лицо его мгновенно побелело, глаза остановились, он качнулся. Высокий в черной хламиде, заслонявший Профессора и мистера Томпкинса, легко метнулся вперед, подхватил падающего, а другой рукой - готовый разбиться фонарик, осторожно опустил на пол неподвижное тело, поставил рядом светильник и скользнул в открытую стену, махнув им, чтобы они шли следом. Широкие длинные рукава скрывали кисти его рук. Лицо было до самых глаз закутано черным.

Вниз. Вниз. И снова вниз. Нас очень долго тащили вверх. Поворот и снова вниз по лестнице. Медленно-медленно ставить ногу на ступеньку, сохраняя при этом упор на другой ноге, чтобы эту сразу можно было отдернуть, если ступенька заскрипит. Потом так же осторожно снимать со ступеньки другую ногу... Сколько так можно спускаться? И сколько нужно? Очень болят ноги. У мистера Томпкинса тоже. И надо очень тихо дышать. Тот, впереди, кажется вовсе не дышит. Мистер Томпкинс дышит. Очень тихо. Сзади. Он идет, потому что я иду... Нет. Так нельзя. Мы идем из одной ловушки в другую...
Сейчас я остановлюсь. Если это не сэр Ричард...
Я остановлюсь.
Вот. Сейчас. Впереди опять свет. Выход на галерею. Луна...
Пусть откроет лицо.
Нет. Не могу. Не смею...
Но одно слово. Шепотом. Нет, не надо. Только взять за руку, я сразу узнаю...
Тут что-то произошло. Профессор успел только почувствовать, как тот, впереди, вздрогнул и подался назад. Потом его подхватило и швырнуло.

Может быть, нечего больше ждать? Нет смысла стоять затаившись, можно выпрямиться, обойти помещение - не крадучись, просто, убедиться, что выхода нет, лечь на пол и заснуть.
Так резко, стремительно и неожиданно произошел разрыв с той, прошлой секундой, когда они еще стояли вместе на той ступеньке, что Профессор все еще внутренне был там и не мог поверить, что мистера Томпкинса с ним рядом нет.
Его, Профессора, кто-то схватил и поволок. Кто-то этот был невероятной силы. Профессор даже не слышал усиленного дыхания того, кто тащил его почти на руках, и втащил и втолкнул сюда, в этот угол под наклонной стеной, а сам бесшумно и мгновенно исчез. Может он стоит рядом - руку протяни и коснешься пустой ткани. Или где-то за пятью стенами, десятью поворотами, двумя этажами в освещенной комнате разматывает черный шарф, рассказывает, смеясь, (на каком языке рассказывает?), как они крались за ним, как он ловко их привел, разъединив, в подземную тюрьму... И мистер Томпкинс...
Профессор глубоко вдохнул воздух и шагнул вперед. Вернее он только хотел шагнуть, только сделал движение и тут же отпрянул, вжался в наклонную стенку.

Это было как взрыв. Свет и звук, несильные сами по себе, как бритвой полоснули по натянутым нервам. Во мраке вдруг проявились ровные горизонтальные полосы света. За ними слышались шаги, голоса, нестройное звяканье металла. Шум приближался, полосы светлели. На полу перед собой Профессор увидел тоже мутную, размытую полосу света. И вдруг все понял. Он стоял под лестницей. Лестница была не сплошная, а из уложенных ступенями досок. К этой лестнице направлялась группа людей с фонарями или факелами. В просветы между ступенями он сейчас увидит этих людей. Но его темный угол, где он стоит прижавшись, тоже сейчас разлинован полосами света, и один случайный взгляд в щель между досками... Только бы его не заметили первые, пока не ступят на лестницу - остальным они ее заслонят, и сами, поднимаясь, ничего не увидят сквозь сужающиеся щели. Только вот этот миг, когда они окажутся лицом к лицу, разделенные лестницей, как наклонной решеткой. Вдруг он увидел это лицо - сначала в одной прорези, потом в другой мелькнули глаза и рот. Человек говорил что-то резко, полуобернувшись назад. Свет задрожал, сбился, в прорезях замелькали ноги в сандалиях и обмотках. Световые полосы побежали по лицу вниз. Невольно опустив за ними взгляд, Профессор увидел - и вздрогнул, как от удара током - в двух шагах от себя справа маленькую босую ногу. Это было страшнее, чем проходящая над головой стража с фонарями. Нога тут же исчезла, но в его потрясенном мозгу она запечатлелась как моментальный снимок, и этот снимок он теперь, холодея от ужаса, разглядывал. Это была маленькая, но безусловно не женская нога. Она казалась увеличенной ногой годовалого ребенка - округлая, гладкая, с плотно прижатыми ровными короткими пальцами.
Профессор по-прежнему не знал, кто был его таинственный проводник. Но он очень хорошо знал теперь, кто он не был. Значит, не было никакой надежды. Никто их не освобождал. Все это были внутренние дела, один хищник урвал добычу у другого. Он и мистер Томпкинс должны стать орудиями какого-нибудь шантажа, интриги. А мистер Томпкинс шел за ним, потому что привык идти за ним, а он шел за тем, кто разрезал на нем веревки, повинуясь инстинктивному порыву доверия.
И все-таки, веревок на них теперь нет. Странно, очень странно. Он казался таким высоким. Эта странная кукольная нога...
Давно уже было опять темно. Надо было решать, что же делать. Ждать? Начать действовать самому?
Как-то вдруг стало прохладно, легкие вдохнули влажную свежесть. Впереди и в стороне наметилось туманное бледное пятно. Это не опасный желтый свет, который несут чужие, странные люди. Это, может быть, выход из проклятого лабиринта, вольное небо, ночь, луна...
Профессор невольно шагнул в сторону серого света, уже принявшего форму прямоугольника. Шагнул и замер. Тот, который как будто был рядом, не остановил его. А может его и не было. Профессор снова шагнул вперед. Теперь, один, он, казалось ему, движется страшно шумно и неловко. Это оказалось ближе, чем он думал. Протянутая рука коснулась края стены, тело медленно подтянулось к ней. Профессор осторожно выглянул в дверь.
Он увидел перила, столб, бледную мглу. Он ступил сквозь дверь на упругий дощатый настил. Впереди, где галерея поворачивала, огибая здание, стояли два человека. Один был мистер Томпкинс. Другой высокий, бесформенный.

Теперь они стояли в кромешной тьме рядом. Одни. И уже долго. Тот опять исчез.
Профессор почувствовал, как вздрогнул мистер Томпкинс. В тот же миг он увидел впереди вертикальный луч света и тоже вздрогнул. Луч превратился в узкую щель. Щель - в узкий прямоугольник. Перед ними была медленно и плавно открывающаяся дверь.
Прямоугольник перестал расти. Свет, показавшийся им после темноты ослепительным, был тусклый на самом деле. Он слабо освещал помещение, должно быть большое, потому что сквозь дверь не было видно стен, а только дощатый пол и на нем циновки. Оттуда слабо тянуло каким-то запахом, каким-то странным, не то, чтобы неприятным - то ли сладким, то ли смолистым. Вдруг в светлом прямоугольнике возникла черная фигура. Это был тот, конечно. Он стоял к ним спиной, разглядывая светлое помещение. Они не могли бы сказать, откуда он появился, изнутри или с этой стороны. Он постоял немного, потом обернулся, махнул им рукой, чтобы они шли за ним, и вошел туда. Профессор ничего не успел увидеть в ту четверть мига, когда этот человек повернулся в профиль, только глаз в узкой щели между черными тряпками. Но что-то было еще, что-то было такое в движении этого человека, когда он шагнул в тусклый свет, прочь от них, что-то такое, отчего у Профессора перехватило дыхание. Но он не был уверен, что в самом деле была эта странность в движении, которую он так надеялся увидеть. Он боялся, что обманывает себя. И все же он покорно пошел следом, и мистер Томпкинс пошел за ним. Когда свет упал на их лица, Профессор остановился и оглянулся. Он увидел суровое, осунувшееся лицо мистера Томпкинса и его горящий тревожный взгляд, и снова его кольнула мысль, что он губит вместе с собой своего молодого друга.
Они вошли в низкий обширный зал. На полу лежало множество циновок, разложенных и скатанных в трубку. Вдоль стен в длинных стойках стояло оружие - копья, мечи, луки. Там же висело всякое барахло, какие-то ремни, тряпье, фонари, фляжки. Здесь, внутри, сильнее пахло тем же дымным и сладким, и еще как бы угаром. В дальнем конце левой стены была приоткрытая дверь. Тот, в черном, был около двери. И там же, в дальнем конце, на циновках лежали люди.
Скорее всего они там просто спали - полуголые, прикрытые тонкими одеялами. И значит любой из них мог проснуться и вдруг увидеть трех посторонних... Но они как-то уж очень крепко спали. Или они... н е с п а л и ?
Вдруг один из спящих пошевелился, застонал и перевернулся на спину. Профессор остановился, сердце его тоже остановилось. Он схватил мистера Томпкинса за локоть. Спящий не двигался больше. Профессор, застыв, смотрел на него. Он знал уже, что это пустяк, что спящий проспит сколько надо, что никто не проснется, пока они не выйдут наружу, и еще некоторое время. Он сам не знал, почему он это знает. И вообще ему надо было разглядеть нечто более любопытное, чем лицо солдата, спящего с открытым ртом. Его, конечно, больше всего занимали ноги того субъекта в черном. Он заметил уже, что подол черного одеяния не доходит до пола, но больше ничего не заметил, только ему показалось, что этот человек в сандалиях. Но он не был уверен. Это все обязательно надо было выяснить, но Профессор, словно оцепенев, продолжал глядеть на солдата, постепенно сознавая, что в стороне справа, захваченный боковым зрением, какой-то предмет назойливо требует его внимания. Наконец Профессор с усилием оторвал взгляд, повернулся вправо - и чуть не вскрикнул. Там у стены, между какими-то дурацкими, хотя несомненно очень острыми пиками, стоял винчестер сэра Ричарда. Тот винчестер, который мистер Томпкинс еще там, на свалке, сунул ему в руки. Тот, который у него вырвали из рук у телефонной будки.
Разумеется, нельзя было бросить благородное оружие в убогой кордегардии. Но дело было не в этом. Увидев знакомый черно-синий ствол и гладкое коричневое ложе, это знакомое строгое совершенство, лишенное украшений, Профессор вдруг почувствовал себя так, словно ему только что гарантировали немедленное освобождение и полную безопасность. Он отпустил руку мистера Томпкинса и уверенно направился в угол, где стоял винчестер. Он спокойно переступил через ноги спящего человека, взял ружье, повернулся, и тут комната качнулась, мягко загудело в ушах, и стало темнеть. Профессор судорожно глотнул воздух и вдруг понял. Запах! Это был тот запах, который он уже перестал замечать! Профессор отчаянно махнул рукой мистеру Томпкинсу и сам бросился к двери, уже не глядя под ноги. Он выскочил через дверь, и мистер Томпкинс за ним. Они оказались на вымощенной камнем дорожке между грубых каменных стен. Над ними было туманное серое небо. Впереди двигалась высокая темная фигура, и снова Профессор подумал, что у этого человека не совсем обычная походка.

Сэр Ричард медленно шел обратно через тонкий, вибрирующий под ногами мост. Луна давно опустилась в бледный туман, но солнце было еще глубоко внизу. Пора, пора было кончать эту затянувшуюся ночь.
Только что, минуту назад, на том берегу, Профессор снова спросил шепотом, с отчаянием и страхом: сэр Ричард, это вы? А он, не отвечая, повторял снова и снова, как заклинание, и тоже шепотом:
- Ложитесь и спите. И что бы ни было, не переходите через мост.
Он знал, что они не уйдут. Они вернутся и будут искать его. Но он ничего уже не мог сделать.
Теперь под ногами у него был светлый плотно слежавшийся песок с неровными пятнами жесткой травы. Песок и трава были влажные. Впереди темнел низкий редкий кустарник. Отсюда, от края кустарника, сэр Ричард увидел реку и мост, когда они еще шли туда, и в тот же миг перестал чувствовать присутствие своего спутника. Теперь на этом же самом месте он вдруг вспомнил, что он все еще в своем маскарадном балахоне. Он скинул балахон и пошел дальше, волоча его за собой. Чахлые кусты слабо шелестели длинными листьями. Безрассветный сумрак и не думал светлеть. Пора, пора было кончать.
Где он прячется, безмолвный исполнитель? И почему прячется? Может быть он намерен - согласно полученной инструкции - избавить его, сэра Ричарда от всяких неприятных затруднений в такой щекотливой ситуации? С них станется, с благодетелей. Сэр Ричард шел все дальше среди низких, по пояс, кустов и не думал ни о чем, даже о солнце, которого все не было. Он только чувствовал отвращение к себе, к тому, кто прячется, и к тому, что должно произойти. Наконец он рассердился. Он остановился, оглянулся по сторонам и негромко свистнул. Темный спутник мгновенно появился рядом.
- Я ждал вас, - негромко сказал он.
Капюшон его был откинут. Он не поднимал головы. Сэр Ричард смотрел на его стриженую голову.
- Вы не возражаете, - сказал сэр Ричард, - если я сделаю это сам?
- Как вам угодно, - тихо сказал Дзиро.
Они оба опустились на колени и сели друг против друга.
Сэр Ричард вынул пистолет из-за пояса и проверил патроны в барабане.
- Не хотите ли вы сделать какие-нибудь распоряжения? - сказал Дзиро все так же тихо и не поднимая глаз.
Сэр Ричард удивился и опустил пистолет. Какие у него могли быть еще распоряжения? Тут он вспомнил.
- Вы могли бы разыскать одного человека в городе и передать ему мою просьбу? - сказал он.
- Да, конечно, - сказал Дзиро, - это нетрудно.
- Этот человек полковник Герн, - сказал сэр Ричард. - Вы попросите его отправить деньги - он знает какие - в город Мандалей, одному доброму человеку. Мандалей, Опен-стрит, 21-9-160.
- Он поверит, что я от вас?
- Этот адрес - одновременно пароль, - сказал сэр Ричард.
- Это будет исполнено, - тихо сказал Дзиро.
- Благодарю вас, - сказал сэр Ричард.
С делами было покончено. Сэр Ричард последний раз взглянул на склоненную стриженую голову, потом на светлое серое небо над ней. Он закрыл глаза, поднес пистолет к виску, прочел молитву и спустил курок.
Что-то сильно и резко рвануло его за руку. Грохнул выстрел, пуля свистнула в кусты. Висок обожгло горячим пороховым газом.
- Какого дьявола?! - сказал сэр Ричард, открывая глаза.
Дзиро сидел перед ним, смирно сложив руки на коленях. Конечно, это он - кому же еще?
Невероятным усилием скрутив свою ярость в комок, сэр Ричард не перевел свое восклицание на язык, понятный Дзиро. Он не должен был показать, сколь оскорбительно для него бесцеремонное и грубое движение, сохранившее ему жизнь. Все же подарок был не вовсе нестоящий; да и порядки здесь были свои. Он молчал.
- Мне было приказано, - сказал Дзиро, поднимая голову и глядя ему в глаза, - убедиться в вашей решимости до конца выполнить условие, о котором говорилось. И... проститься с вами.
Сэр Ричард смотрел в его простые глаза, которых он до этого не видел. Больше всего ему хотелось врезать спасителю в челюсть, но это было невозможно по целому ряду причин.
- Почему вы это сделали? - спросил сэр Ричард. - Почему вы спасли нас? И нарушили традицию?
- Это тоже традиция, - сказал Дзиро. - Время от времени мы должны помочь кому-нибудь, но только тому, кто сам уже сделал все, что мог. Ваше распоряжение остается в силе?
- Может быть ваша традиция позволяет вам... - начал сэр Ричард.
- Ни в коем случае, - сказал Дзиро.
- Тогда - да, - сказал сэр Ричард. - Но, хотя бы вот это, Дзиро, - это вы можете взять - на память?
Он протянул Дзиро пистолет, держа его за ствол. Ствол был еще теплый. Дзиро очень почтительно обеими руками принял оружие.
- Я передам это начальнику, - сказал он.
- Как хотите, - сказал сэр Ричард, протягивая руку и тут же снова опустив ее. - О, простите...
- Я понял, - сказал Дзиро и смущенно улыбнулся.
Он сам неумело протянул руку, и они обменялись рукопожатием.

Сэр Ричард и сам не помнил, как он пробирался обратно через кусты, как тащился к реке, как перешел через мост. Его шатало. Он нашел спящих Профессора и мистера Томпкинса, повалился на песок рядом с ними и сразу заснул. А ночь все еще не кончилась.

Профессор первый проснулся в то утро. Он вздрогнул, сел и сразу увидел сэра Ричарда. Сэр Ричард лежал, вытянувшись и спрятав лицо в сгибе локтя, но Профессор сразу узнал его, с первого взгляда, несмотря на нелепую белую одежду. Рядом лежал мистер Томпкинс. Во сне он вздрагивал и стонал. Было туманно и холодно. Профессор подумал, что хорошо бы поискать топлива для костра, чтобы его друзья, проснувшись, согрелись. Он попытался встать - это было нелегко. Во всем теле была мучительная боль после вчерашних веревок и сна на сыром песке. Его движение разбудило сэра Ричарда.
- Доброе утро, господин Профессор, - сказал сэр Ричард, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову. - Вчера я выиграл миллион.
- Вернее, позавчера, - сказал сэр Ричард, подумав немного.
- Что это на вас надето, сэр Ричард? - спросил Профессор, хотя ему хотелось задать совсем другой вопрос.
- Костюм бойца дзюдо, - сказал сэр Ричард. - Один... человек одолжил мне это. Моя одежда была вся... вся грязная.
- Вы были ранены? - тревожно спросил Профессор.
- Нет, не беспокойтесь, - сказал сэр Ричард. - Так вот этот миллион. Деньги у одного моего знакомого в городе. Я просил его отправить их в Мандалей. Видите ли... я тогда не думал, что у меня будет возможность вернуться за ними...
- На Опен-стрит? - сказал Профессор. - Это вы хорошо придумали. Конечно, мы не будем возвращаться. Примета дурная, да и затруднительно это, мне кажется...
Он посмотрел на сэра Ричарда и тут же отвел глаза. Не стоило ни о чем спрашивать, это было ясно.
- И вообще миллион - это слишком много, - продолжал Профессор. - Хотя, конечно, мы остались без всякого снаряжения совершенно... Сколько нам еще идти?
- От форта до места, - сказал сэр Ричард, - раньше было несколько часов хорошей скачки. Но это было давно, и мы здорово забрали в сторону. Не знаю.
- Ландшафт не райский, - сказал Профессор, - а у нас только ваше ружье. А это еще откуда?!
Рядом с мистером Томпкинсом на песке лежал изящный боевой лук и футляр со стрелами.
- Впрочем, - сказал Профессор, - эти деньги все равно мистера Томпкинса, ему и решать.
- Я не сплю, - сказал мистер Томпкинс. Он потер глаза, но они не открывались. - Конечно на Опен-стрит, куда же еще? Мы лучше так, налегке... А лук я взял, когда вы взяли ружье, господин Профессор. Я решил, значит, надо вооружаться...
- Нам больше пригодился бы чайник, - сказал Профессор и вздохнул. - Может быть, сделаем костер? Хоть согреемся.
- Не стоит, - сказал сэр Ричард, вставая. - Пойдемте отсюда. Для привала найдем место получше.

Сначала каждый шаг был пыткой, но потом пригрело солнышко, окоченевшие мышцы расправились, стало легче, только от голода кружилась голова. Меньше, чем через час они остановились на краю глубокого оврага, до краев заросшего зелено-желтыми деревьями вроде акации. В листве кричали невидимые птицы. Сэр Ричард постоял немного, прислушиваясь к птицам - они так спокойно, деловито перекликались.
- Рискнем, - сказал сэр Ричард, - спускаемся. Но будьте осторожны.
По дну оврага медленно двигалась ленивая темная вода, сплошь устланная огромными круглыми листьями.
- Ого, - сказал мистер Томпкинс, - это и есть знаменитая Виктория Регия?
- О нет, - сказал Профессор, - это растение много любопытней. Это Эвриала - сама себе и вид, и род. Третичный реликт. До сих пор считалась эндемом долины Уссури, а мы вот где ее нашли. Пустячок, но маленькое научное открытие.
Между листьями торчали из воды мохнатые лиловые цветы. Листья тоже были мохнатые, морщинистые, страшные.
Как-то не сговариваясь решили отдохнуть здесь подольше. Такая располагающая была лужайка с короткой упругой травой. Сухих веток сколько угодно, вода в ручье прекрасная, только пить ее, правда, приходилось из ладоней. Совсем рядом, за кустами, кто-то не то залаял, не то захрюкал. Мистер Томпкинс вздохнул от голода.
- Минутку, - сказал сэр Ричард. Он шагнул в сторону чащи и вдруг вернулся.
- Мистер Томпкинс, - сказал сэр Ричард, - вы стреляете из лука?
- Я был чемпионом колледжа, - сказал мистер Томпкинс.
- Хотите тряхнуть стариной?
- С радостью бы, - сказал мистер Томпкинс, - только руки у меня после вчерашнего как не мои. Мне, пожалуй, и стрелу не наложить. Но может вы хотите попробовать?
Сэр Ричард взял протянутый лук и осмотрел.
- Хорошая система, - сказал сэр Ричард, - не очень сильный лук, но очень точный. Спасибо, я воспользуюсь вашей любезностью. Патронов у нас немного.
Мистер Томпкинс подал ему цилиндрический футляр со стрелами, но сэр Ричард взял одну стрелу, как берут сигарету из предложенной пачки, и скрылся в лесу.
- Мастер, - сказал Профессор, взглянув ему вслед.
В чаще отчаянно взвизгнуло неизвестное животное, но только один раз.
- Мастер, - повторил Профессор.
Сэр Ричард вернулся с убитым зверьком. Зверь был со среднюю собаку, но с рожками. За ухом у него торчала стрела. Сэр Ричард бросил добычу на траву возле груды хвороста, собранной для костра, вырвал стрелу, вытер ее о траву и вернул мистеру Томпкинсу.
- Вот еще продукт природы, - сказал Профессор, - рекомендую, мистер Томпкинс: олень-мунтжак. Шесть хромосом, как у комара.
- А есть его можно? - сказал мистер Томпкинс.
- Вполне, - сказал Профессор. - Он хотя и маленький, но...
Сэр Ричард отрезал животному ножки и вспорол шкуру до самого подбородка. Несколько неуловимых движений, и зверек вынулся из своей шкурки, как рука из перчатки. Мистер Томпкинс смотрел как зачарованный. Сколько раз он уже видел этот фокус и все не мог понять, восхищает его это зрелище или отталкивает. Тут он тихо упрекнул себя в ханжестве и пошел собирать хворост, потому что хворост горит быстро, и его нужно много, если собираешься жарить мясо. Навстречу ему от ручья шел Профессор - в засученных штанах, с мокрыми босыми ногами и счастливой улыбкой на лице.

После завтрака, на гладкой зеленой траве, на солнышке мистер Томпкинс почувствовал такое блаженство, что почти сразу заснул. Профессор, кажется, тоже дремал. Сэр Ричард машинально сунул руку в карман за трубкой, но ни трубки, ни кармана у него теперь не было. Он тихо выругался и пододвинул к себе ружье.
Эти два дня застряли у него в памяти, как ржавый гвоздь.
За каким дьяволом он пошел в казино? С этого все началось. Нелепая, мальчишеская выходка... и вот нет чудесного человека, нет старого воина. Эти черные... выстрел в кустах...
Его передернуло.
Но дело было не в этом.
Он знал, что без ошибок прожить нельзя, что эти воспоминания, как и многие другие, он будет с мукой и стыдом носить в себе до последнего часа, и что это никак не помешает ему в ежедневных делах - они как правило были сложные, опасные и требовали предельного внимания. Но что-то еще вчерашнее беспокоило его, что-то он тогда не понял, а что именно - забыл. Он силился вспомнить, что же это было, и не мог, и ему все больше казалось, что это обязательно необходимо вспомнить. Что-то было там недолжное, опасное, гнетущее...
Вдруг сэр Ричард вздрогнул, у него перехватило дыхание.
Не вчера, не там, а здесь, сейчас нависла тайная жуткая опасность. Здесь, сейчас нельзя было им находиться! Опасность! Смертельная опасность!
- Тревога! - крикнул сэр Ричард, вскакивая, хотя ничего еще не видел.
Мгновенно лесная чаща разверзлась, и с деревьев посыпались, визжа и рыча - сэр Ричард выстрелил, первый из нападающих покатился по траве с размозженным лицом - кто? - он выстрелил еще - отвратительные, с редкой рыжей шерстью, розовой кожей, с огромными руками, с мясистыми мордами -
- Бегите, - кричал сэр Ричард, отступая к ручью и всаживая пулю за пулей в беснующихся тварей, которым всего несколько шагов нужно было, чтобы зайти ему за спину и схватить его безоружных спутников, - бегите через ручей, вверх, скорее! -
но кто же это? гориллы-альбиносы? племя дикарей? обезьянолюди?
Сэр Ричард не слышал всплеска воды, и, обернувшись на долю секунды, он увидел, что Профессор и мистер Томпкинс перебегают ручей по листьям Эвриалы, как по льдинам. Сэр Ричард стрелял, и одна за другой обезьяны валились, хрипя и хватая землю лапами с отставленным большим пальцем. Почему-то ни один из них не пытался отбежать подальше в сторону и перейти ручей по листьям Эвриалы. Может быть они слишком тяжелы для этого? Боятся воды? Они все сгрудились вокруг сэра Ричарда, метались, бросались на землю, чтобы избежать пуль, это не помогало, но их все равно становилось все больше. Сейчас кончатся патроны. Даже если успеть взбежать по склону оврага, пока эти твари не решаются перейти ручей, удержит ли их потом открытая местность?
- Сэр Ричард, - крикнул Профессор с другого берега, - сюда, скорее! Они сейчас бросятся на вас все сразу!
Сэр Ричард перепрыгнул с берега на ближний лист. Лист плавно качнулся под ним и выправился. Толпа зверей с воем покатилась к ручью, но вдруг - сэр Ричард не стрелял - с того берега тонкая стрела, как стрекоза, в самой середине толпы выбрала самое здоровенное чудовище и вонзилась ему в глаз. Раненое животное произвело смятение среди своих собратьев больше, чем десяток убитых. Оно выло и каталось по земле; остальные обступили его кольцом. Сэр Ричард перебежал ручей, и все трое бросились вверх по склону, ожидая каждую секунду нападения сзади, сверху, спереди - но никто на них не напал.
Только когда они оказались наверху, на голой сухой земле, сэр Ричард понял, почему их не преследовали звери.
Профессор застонал и повалился набок. Его босые ступни были словно изрезаны бритвой. Кровавый след тянулся за ним от самого ручья. Плоские листья Эвриалы Устрашающей были покрыты мощными изогнутыми шипами.
- Какой я неловкий, - сказал Профессор.
- Ничего, - сказал сэр Ричард, осматривая его подошвы, - тут застряла пара колючек, сейчас вынем... помогите, пожалуйста, мистер Томпкинс...
Колючек была не пара, и вообще дело было плохо.
- Что нужно сделать? - испуганно спросил мистер Томпкинс.
- Нарвите, пожалуйста, немного сухой травы, - сказал сэр Ричард. - Вот так. Положите сюда. Теперь подожгите. Спасибо.
Мистер Томпкинс с ужасом смотрел, как сэр Ричард водит в прозрачном пламени широким лезвием своего ножа.
- Кто бы мог подумать, - сказал Профессор, - что мы, так сказать, лицом к лицу столкнемся с этой чисто теоретической проблемой - "Люди или животные?" Помните, была такая нашумевшая книга? Кто это - недостающее звено? тупиковая ветвь?
- Подождите минутку, господин Профессор, - сказал сэр Ричард, - я сейчас закончу, спущусь вниз и принесу вам тушу. И вы во всем разберетесь.

- В этом не так-то просто разобраться, даже имея живой экземпляр, - сказал Профессор. - Кроме того, они могли унести своих убитых родичей, чтобы похоронить или съесть. Но ваше мнение, сэр Ричард, для меня, как вы знаете, очень весомо.
- Мое мнение?
- Ну да. Вы их воспринимаете как зверей.
- Я этого не говорил.
- Вы сказали - тушу, а не тело.
- Я сказал первое, что пришло на язык.
- Тем более, - сказал Профессор. - В книге, которую я упомянул, решающим аргументом в пользу принадлежности к роду человеческому было отношение к загадочным существам туземцев соседнего примитивного племени. Это племя хотя и ело объект дискуссии, но с соблюдением каннибальских ритуалов.
- Благодарю вас, господин Профессор, - сказал сэр Ричард, - за лестное мнение о моем уровне развития.
- Оставьте, сэр Ричард, - сказал Профессор. - Инстинкт штука стоящая, вы сами прекрасно знаете. Вы находились с этими существами в более тесном, так сказать, контакте, чем я и мистер Томпкинс. Скажите - когда вы стреляли, у вас не было какого-нибудь особого чувства? Что-нибудь вроде - ну, скажем, сожаления, что этого нельзя избежать?
- Когда на меня нападают, я стреляю, - сказал сэр Ричард. - Мне все равно, кто - стадо динозавров или взвод солдат.
- Вы несправедливы к себе... но хорошо, оставим. Все-таки я хочу выяснить... а вы могли бы употреблять их мясо в пищу?
- Тьфу, - сказал сэр Ричард. - Собак я тоже не ем.
Мистер Томпкинс не принимал участия в разговоре. Он стиснул зубы, но это не помогало. Он с трудом сдерживал слезы.
Наконец мучительная операция была закончена.
- Куда вы, сэр Ричард? - сказал Профессор.
- В овраг, - сказал сэр Ричард, - срежу пару деревьев для носилок.
- Ни в коем случае, - сказал Профессор. - Мы переночуем здесь, а завтра я смогу идти. Если вы считаете, что здесь опасно, я с вашей помощью переберусь на другое место.
Cэр Ричард пожал плечами и ничего не сказал. Скоро стемнело. Профессор заснул или притворился, что спит. Мистер Томпкинс и сэр Ричард сидели рядом с ним.
- Дался мне этот лук, - сказал мистер Томпкинс, - лучше бы я спас ботинки Профессора. Почему я его схватил, когда вы закричали "тревога"?
- Ботинки, - сказал сэр Ричард, - Профессор смог бы надеть через неделю, если бы эту неделю он пролежал не вставая. Лук и стрелы нам очень пригодятся. У меня остался один патрон.
Они замолчали надолго. Над ними медленно плыл небосвод. Стояла тишина, только внизу в чаще иногда печально кричали ночные птицы.
- Мистер Томпкинс, - тихо позвал сэр Ричард.
Мистер Томпкинс вздрогнул и очнулся.

- Видите ли, - сказал сэр Ричард, - весь день я не мог отделаться от мысли, что я упустил очень важный момент в этом происшествии. Самый странный и необъяснимый. И я не мог вспомнить, что же это было... А сейчас вспомнил. Почему вы, мистер Томпкинс, выскочили обратно из телефонной будки?
- Так у меня же двушки не было, - сказал мистер Томпкинс.

ЗАКАТ РАССЫЛАЕТ ВЕТЕР ОСТРОВАМ ПРОЩАЛЬНЫХ ОГНЕЙ И ВИДИТ ЗАКАТ СКОРЛУПКУ И ЧЕРТЕНКА СИНЕГО В НЕЙ Плыви - сказал он - тони - сказал он Мне тебя не жалко ничуть Тут тебе и конец - сказал он И Скорлупка пустилась в путь ПОЛНОЧЬ СКЛИКАЕТ ВЕТЕР ГНЕВОМ И СТРАХОМ ПОЛНА И ВИДИТ ПОЛНОЧЬ СКОРЛУПКУ СВОЙ МРАК ПРОНИЦАЯ ДО ДНА Прочь - сказала - убью - сказала Но ответил Чертенок - нет Смотри, Корабли плывут - сказал он И Скорлупка пустилась вслед РАССВЕТ ПОДНИМАЕТ ВЕТЕР И СКАЛЫ ПРИБОЕМ ДРОБИТ И ВИДИТ РАССВЕТ СКОРЛУПКУ ГДЕ СИНИЙ ЧЕРТЕНОК СИДИТ Ты тонул - сказал он - ты плыл - сказал он И ответил Чертенок тот: Я-то плыл, но сдается - сказал он Что кто-то ко дну идет.

На следующую страницу» «В оглавление